Обычно меха у туземцев выменивались: 1) на товары и предметы первой необходимости, как-то: железный котел, копье, нож, топор, фитильное ружье, порох, свинец; 2) на наркотические вещества — спирт, табак; 3) на предметы роскоши — шелковые ткани, фарфоровую посуду, серьги, браслеты, медные украшения, нашиваемые на одежду; и 4) на продовольствие — муку, рис, чумизу, бобовое масло и проч.

Особенно высоко ценились котлы и копья. Эти вещи и теперь еще имеют громадное значение в жизни туземцев. Они играют большую роль при рождении ребенка, при внесении колыма (тори) во время заключения брака, при наложении штрафов (байта), а также и при снаряжении покойника в загробный мир. Они добывались с большим трудом через третьи руки — от маньчжурских купцов или от японцев через посредничество сахалинских айнов. Любопытно, что этот меновой способ торговли держался чуть ли не до последних дней. В 1910 г. инородцы кое-где начинают впервые продавать соболей на наличные деньги, но затем во время революции, когда началось катастрофическое падение денежных знаков, снова обращаются к первобытному способу торговли.

По подсчету ороча, ему на свою семью, состоящую из него самого, его жены, старухи матери и двух его детей (5 человек), для круглого обихода на весь год, кроме юколы и мяса, необходимо: около 15 пуд муки, 5 пуд, рису, 1 пуд соли и 4 кирпича чаю. Кроме того, он должен купить патроны, порох, спички, одежду, топор, нитки, иголки. На все это ему нужно около 200 рублей в год. Эти 200 рублей он и должен добыть охотой, и, главным образом, соболеванием.

Торговля соболями в Уссурийском крае имеет, по крайней мере, столетнюю давность.

Первые свои шаги скупщики соболей начали с обманов.

Маньчжурские купцы не замедлили воспользоваться неведением инородцев. Заметив, какую ценность для последних представляют котлы, они стали требовать за котел столько соболиных шкурок, сколько он мог вместить их до краев, причем уминали их рукою.

Старообрядцы, поселившиеся в Зауссурийском крае, рассказывали, что когда они впервые прибыли на р. Амгу, то соседи их, удэхейцы, не знали цены на соболиный мех и охотно выменивали его на обыкновенные жестяные чашки, стоимостью в 20 коп., принимая их за серебряные.

Низкая цена на соболий мех и большой спрос на него заставили туземцев энергично взяться за охоту. Расхищая свои природные богатства, туземцы вели соболиный промысел без должной осмотрительности и, сдавая меха за бесценок купцам, сами от этого не делались состоятельными.

Площадь обитания соболя стала быстро сокращаться, и, в конце концов, дело дошло до того, что был поднят вопрос об ограждении дорогого хищника от полного истребления его.

В 1912 году был издан закон, воспрещающий охоту на соболей в течение трех лет. Закон этот имел целью дать зверьку отдых от постоянного преследования и вместе с тем дать ему возможность вновь наплодиться.

Лица, которые ко дню опубликования закона имели на руках собольи шкурки от охоты предыдущих лет, должны были явиться в канцелярию ближайшей лесной администрации для наложения на них печатей.

Составитель закона имел хорошую цель, но результат получился совершенно обратный. Дело в том, что для туземцев звероловство является столь же необходимым средством к жизни, как и рыболовство. Без соболеванья они будут терпеть такую же нужду, как и земледельцы, которым запретили бы обрабатывать землю, а потому одним запретом невозможно было остановить туземцев от соболиного промысла. К тому же скупщики пушнины стали уговаривать их не обращать внимания на запрет и продолжать работу.

Китайцы прекрасно учли беспомощное положение туземцев. Они знали, что туземцы продать русским мехов не могут, держать их у себя долго не станут, и потому предлагали цены значительно меньшие, чем в прежние годы, мотивируя риском приобретения незаконно упромышленной пушнины и конфискации ее во время прохода через русские селения, где возможны обыски и задержания лесной стражей.

Таким образом, запрет охоты на соболя, без субсидирования туземного населения продовольствием, привел к тому, что туземцы, чтобы заработать ту сумму, которую получали ранее от охоты, должны были удвоить энергию и в действительности стали ловить соболей вдвое больше, чем прежде.

Китайцы, скупив собольи шкурки почти за бесценок, не везли их по дорогам, а пробирались за границу в Маньчжурию тайком; минуя таможенные посты и обходя деревни. Таким образом, все соболя, пойманные во время запрета, ушли в Китай, и только ничтожный процент их остался в крае.

III

Теперь посмотрим, как производится скупка пушнины в таежных районах.

Ею занимаются русские, якуты и китайцы, а в последнее время — корейцы и японцы. Мелкие скупщики пушнины скупают пушнину на свой счет за свой страх и риск, а потом уже перепродают ее крупным торговым фирмам.

Русские сами соболей не ловят (за исключением старообрядцев), но охотно скупают их у туземцев, редко у корейцев и еще реже у китайцев.

Одни русские скупщики мехов просто отправляются в тайгу к туземцам и покупают у них меха за наличные деньги, при этом стараются убедить туземцев, что в г. Владивостоке и Хабаровске цена на соболей упала, и потому дорожиться не следует; придумывают и причины падения цен, иногда настолько наивные, что в них могут поверить разве только простодушные туземцы, живущие вдали от населенных пунктов.

Достойны удивления и те способы, к которым прибегают скупщики пушнины, чтобы сбить с толку туземцев. Иногда они объявляют, что новая мода требует соболей светлых, и потому темные не в цене, и нарочно за плохого соболя дают большие деньги. Весть о новой расценке быстро распространяется в тайге. Этого только и надо скупщику пушнины. Потеряв в одном месте несколько десятков рублей, он в других местах наверстывает потерянное сторицей.

Русские скупщики пушнины часто стараются использовать свое знакомство с туземцами следующим образом. Они берут у них соболей без денег, в кредит, не условливаясь о цене (кредит среди туземцев вещь самая обыкновенная). Продав соболей в городе, скупщики объявляют туземцам цену, какую находят для себя выгодной, и по этой цене производят расчет.

Так, в 1906 г. старообрядец Леонтий Бортников, с реки Амгу, собрал у местных туземцев соболей на 4000 рублей, а продал их в городе за 7000 рублей, заработав, таким образом, сразу около 3000 рублей золотом.

В том случае, если по настоянию охотника скупщик должен заранее договориться с ним о цене, он все-таки берет соболей и, если ему в городе не удастся продать их с выгодой для себя, он просто их возвращает хозяину, и сделка считается несостоявшейся.

Особенно