городов-призраков.

- Мы шли правильной дорогой, Каз. У меня нет топографического кретинизма*.

- Тогда может просто вспышка какая-нибудь…. И-или люди сами переехали в центр. Не те условия для жизни.

И тут россиянка, не сдержавшись, рассмеялась в голосину. Да так, что на Казахстана чуть не повалилась. Смех её был не из деревенских, скорее, бархатный и спокойный, что иногда прибавляло издёвки и невиданной агрессии в её образ. Но это было далеко не так.

- Чего ж ты смеёшься?

Казах же, нахмурился и заметно побледнел, только когда та ненароком плюхнулась ему на плечо. Вспыхнул жар, загорели щёки, образ принял возбужденный вид. А это всё его делишки с чувством шалят, никак не угомонятся. Хватало лишь взгляда, как тот замирал подобно статуе, неряшливо улыбаясь ей в ответ в доказательстве своей отзывчивости. Часто, очень часто в образах замышленных фантазиях, во снах, в задумчивости своей он видел именно её – Россию. И видеть мог по-разному. Она всегда его вдохновляла и заманивала, как черная кошка; заметишь зверя красивого за уголком, мелькнёт у тебя пред глазом своей красотой – не сдержишься и побежишь за ней. И так же с русской. Парень не мог отстаивать своё внимание в стороне от неё и её девичьей красоты неземной. Именно из-за своей сущности прелестной, умственно богатой, образованной парень остался с ней.

- А как же не смеяться, когда ты такую глупость сморозил! – произнесла россиянка, вытирая с уголков глаз подступившие от хохота слезы. – Восемьдесят тысяч человек за один день решили: «А давайте-ка уедем отсюда. Хоть тут есть метро до центра, всевозможные магазины, телепорт, что стоит не в каждом городе, нам срочно нужно переехать!». И вспышки эпидемии быть не может. Недавно ж проверка тотальная была! Эх, братец. Вот иногда ты меня удивляешь.

- Тогда говори свои предположения. Ну же! Дай и мне посмеяться.

- Тише Каз. Давай не будем начинать спор. Не люблю я этого.

- Что делать будем?

Ситуация не из лучших. Пропажа жителей целого города приравнивалась к теракту. Здесь нельзя просто сидеть и гадать. Необходимо действовать.

- Нужна помощь. Звони нашим. Я наберу триста тринадцать*, а потом Александровичу, он главный на военной базе.

Пока девушка слушала гудки на голофоне, Казахстан подключился к общему чату всей советской семьи, дожидаясь ответа хоть от кого-нибудь. Он набирал снова и снова, однако никто так и не принял вызов.

- У меня пусто.

- Аналогично. – Подытожила Россия, выключая голо-экран. – Ни одна служба не ответила на мой вызов. Такого никогда не было. Брат, что-то мне это не нравится. Надо вернуться в Москву. И быстро.

- Тогда нам поможет телепорт.

Тут даже спорить не пришлось, казах абсолютно прав. Хоть телепорт вещь дорогая, однако, пожалеть в данной ситуации пару купюр оказалось бы полным идиотизмом.

Девять – семь – четыре – ноль – один. Русская знала эти координаты наизусть. Происходит что-то ужасное. Тишина уже просто угнетает, нет сил ее терпеть. Хочется вновь услышать этот гул мотора, ругань мужчин, музыку из салонов. Главное добраться до дома, а там уже и международная станция. Чем быстрее она отправит заявку остальным странам, тем скорее они отреагируют на ее проблему. Россиянка лишь раз взмахнула ресницами, а перед ней уже ее любимый город. Было лишь одно но. Он оказался абсолютно пустым.

- Что за черт…. – тихо выругалась девушка, не веря увиденному.

- Рос! Ты просто не поверишь! – выбежал через пару минут из телепорта парень. – Я переместился в Нур-Султан, а там никого! Даже как-то жутко стало. Аж дрожь пошла по коже.

Что чувствовал ее брат, Россия уже не слышала. Бледная словно мел, она присела на лавочку и, обхватив руками плечи, уставилась затуманенным взглядом в асфальт. Земли двух стран опустели. Ни одной живой души, кроме них двоих. Чувствуешь себя маленькой букашкой среди зеленой листвы. И что теперь? Врачей нет, пожарных нет, полиции также нет. Случится что – рассчитывай только на себя. Она помнила один старый документальный фильм про исчезновение людей, через пару месяцев здесь все зарастет травой, но еще быстрее досюда доберутся дикие звери. Ничто не может пустовать в этом мире.

- Россия…. Тебе плохо? Посмотри на меня.

У русской смешалось много чувств в одно мгновение. Скверность, отчаяние, растерянность, безысходность. Хотелось собрать себя по кусочкам, и, наконец, с последними силами дойти до ближайшей кафешки, выпить там хотя бы воды. Но ватные ноги не желали сделать хоть один шаг, двигаясь неестественно.

Холодок подул в лицо, и бледное от ужаса лицо окрасилось алым румянцем, позволяя россиянке, наконец, прийти в себя. Да взгляд изменился, стал более живым и естественным. В нем ощутились чувства умиротворения и теплоты.

Сама девушка сдвинулась живёхонько с места и пошла в неизвестном направлении, полностью проигнорировав недавно заданный вопрос.

– И куда же ты?

– Мне нужно переварить эту информацию, что мы здесь одни. - Грубо отчеканила она, обернувшись на голос Казахстана. – Думаю без пары лишних градусов или воды мне не справиться. Хочешь, пошли со мной, а можешь ждать здесь. Я постараюсь побыстрее.

Зная, что ее оставлять одну никак нельзя, казах зашагал вслед за Россией, не зная пути.

К счастью дорога была недолгой. Перед их взором предстал небольшой такой, но старый бар. Его, как и тот цветочный магазин, что у кладбища, будущее не посмело тронуть, однако время позволило себе немного подшутить над ним. Русская помнила, он работал и по сей день, хозяева всеми силами поддерживали в нем дух прошлого. А теперь, когда они исчезли, бар не проживет и недели.

Россиянка неосторожно приоткрыла дверцу, более похожей на стеклянный тюль, и, опасаясь, вошла. Тишина и темень. К счастью, здесь приветствовалась больше атмосфера при свечах, чем обычный холодный свет ламп.

Ухватившись за старую зажигалку, она зажгла первую попавшую под руки свечу, пытаясь хоть немного осветить себе путь. Наяву плохо виделось, но идти можно было.

Неуклюже нащупав барную стойку, та попыталась разобрать в этом фоне что-либо похожее на кувшин с водой и какое-нибудь подобие стакана. А если не будет воды, то можно попробовать отыскать хорошую бутылку коньяка или виски.

– Рос, я, пожалуй, отойду на пару минут.

Казах своей резкостью только напугал русскую,