Скажем так, о твоих нынешних обязанностях, — Обадайя источает привычное дружелюбие, отдающее некоторым злорадством, — не подумай лишнего, но тебе не кажется, что их стоит расширить?

— Перейти с сегодняшней должности на другую?

— Тебе не обязательно отбиваться от звонков — мы с радостью подыщем тебе работу поинтереснее. Уверен, с должностью делопроизводителя или секретаря ты теперь легко справишься.

Питеру стоит огромных трудов не метнуть в Стейна тяжелый взгляд. Делать вид, что он не замечает уколов в свою сторону становится все сложнее, как и подавлять мысль «потому что должность помощника не актуальна?». Вместо этого он сочувственно качает головой, сохраняя лицо.

— Спасибо за беспокойство. Пока не будут окончены поиски, другой должности мне не нужно. Я знаю, что Тони не мог… он найдется.

— Конечно, конечно, он вернется, — осклабляется Стейн. — Тони сильный, с таким характером люди выбираются отовсюду. И мы будем искать его столько, сколько потребуется, об этом и речи не идет!

— Рад слышать. Если это все, то мне надо идти, — кивает Питер, вставая следом и выдавливая улыбку. Обадайя подбадривающе хлопает его по плечу. Питер сбегает быстрее положенного.

Стейн никогда не нравился Питеру. Изначально он списывал это на нелюбовь к бизнесменам — их интересуют только деньги и прибыль. Эгоизм в людях не ценил — за редким исключением. Но последние три месяца он с трудом выносил его общество, поддерживая рабочие отношения.

А поддерживать было нужно. Ради поисков.

Исчезновение Тони Старка перевернуло многое, но не потрясло Питера так сильно, как могло бы. Потому что он это предчувствовал, и когда новость настигла Нью-Йорк — практически был к этому готов.

Первые дни Паркеру наивно казалось, что вот-вот — и Тони вернется. Целый и невредимый. За него попросят выкуп, припугнут, потребуют переговоров, да что угодно, но отпустят. Вот только ничего не происходило, и Питер слишком заторможенно осознавал, что Тони Старка не просто похитили — его похитили с конкретной целью, влекущей последствия гораздо хуже, чем потеря средств или статуса.

В первые дни пришел на помощь Обадайя, взяв на себя все руководство. Даже избавил его от роли пресс-службы и необходимости светиться в новостях с неутешительными сведениями. Слушая его интервью, Паркер поражался, с какой легкостью тот врет про успех розысков, уверяет, что все будет хорошо, хотя на горизонте виднелось перекати-поле. Определенно талант.

Самого Питера, помимо тишины и неизвестности, угнетал скребущий его изнутри вопрос.

Почему, почему он не поехал с Тони?

Через две недели, не выдержав, Питер позвонил Фьюри. Опять. Чувство беспомощности и потерянности испарилось вместе со строгим голосом.

— Хочешь отправиться его искать? Паркер, приди в себя. Если Старка убьют, об этом узнает весь мир. Все сообщения направляй Коулсону, у меня и без того много дел.

Это было прямолинейно, страшно, но правдиво. Если до сих пор нигде не высветилось худшее — можно надеяться на лучшее. Нужно.

Больше Питер никому не досаждал. Особо и некому было. Он только успевал отбиваться от журналистов, отвечать на звонки и заполнять чем-то образовавшуюся пустоту дня. Заодно смиряться с мыслью, что ему и правда больше подойдет роль секретаря, раз на большее он не способен.

Единственный, кому он доверял — это Роудс. Тот винил себя не меньше, уверенный, что будь он в злополучный день с Тони — удалось бы избежать страшного. Позавчера полковник отправился на четвертую вылазку, и пусть между собой они не произносили страшного — это висело в воздухе.

А теперь еще и Стейн, который хочет его выставить вон. После неудачной попытки подружиться, разумеется. С его точки зрения Питер был приближен к Тони гораздо больше, чем было на деле. Паркер не слишком хорошо разбирался в вопросах политики, но лишнего не болтал. Даже, скорее, умалчивал.

Именно поэтому он иногда захаживал в Башню, тревожа старину Джарвиса и перебирая разработки и планы. Так нельзя, Тони не обрадуется, когда вернется, но Питер предпочел бы получить сотню нагоняев, чем… не получить их.

Все это гнетущее и безрадостное во время ланча перебивается пиликнувшим телефоном и высветившимся сообщением. От Роуди.

Мы нашли его. Возвращаемся в Нью-Йорк.

JR

У Питера дрожит рука от запястья до сердца, и что-то екает в ребрах. Нашли. Не может быть.

***

— Как выходные?

— Не удались.

Питер кое-как усмехается, глядя прямо на Тони и всеми силами стараясь не выдать нервозность в блеснувших глазах. На изрядно похудевшего Тони, с залегшими под глазами тенями и зафиксированной рукой. Тот с трудом на ногах держится, а Питеру приходится подавить все внутри, чтобы не броситься ему на выручку. Он счастлив, что тот вернулся, рядом Роуди — но не может объяснить стрельнувшую между ними неловкость.

— Опять я все испортил, — наигранно хмурится Тони, а Питер только стискивает влажными ладонями крепче папку с бумагами. Живой. Большего и не надо.

Они медленно добираются до машины. Тони требует чизбургер, а Питер прикидывает, мог ли тот немного свихнуться на почве пережитых событий.

— Приобщаюсь к фаст-фуду, — лаконично поясняет он, приказывая Хэппи направляться к ближайшей забегаловке.

— И к пресс-конференциям?

Тони приглашающе склоняет голову. И пока Питер рассылает всем изданиям сообщения и обзванивает людей, то думает, что Тони выглядит слишком целеустремленно для человека, который пробыл три месяца в аду.

А может ему просто волнительно вновь видеть его рядом.

— Я схожу, — подрывается Питер, когда машина останавливается перед бургерной, но его останавливает Тони.

— Нет, Хэппи. Купи штуки три… а лучше пакет чизбургеров.

— Пакет? — откликается Хэппи с заднего сиденья.

— Самых зажаристых.

Хоган выходит из машины. Хлопок двери. Питер выжидающе смотрит на Тони, понимая, что тот хотел поговорить наедине.

— Мне расспрашивать или услышу все в рядах журналистов?

Тони постукивает пальцами по кожаной обивке, будто выглядывает кого-то на улице. Питер не торопит. Столько прождать — тут сущая мелочь.

— Кажется, нам пора перейти на новую стадию отношений, — приходит Тони