организуйте все в пригороде, и без лишней огласки – мне сейчас ни к чему большие сборища. Все понятно?

Хига просиял и склонился в поклоне.

– Спасибо, господин Ивамото! Большое спасибо!

Юки тоже благодарно наклонил голову.

– Судья партии счастлив, оппонента тоже все устраивает – видимо, и мне следует быть довольным? – проворчал Араи.

И Серебряный Дракон принял условия.

Лето в этом году выдалось жарким.

Юки легко переносил жару. Ему нравилось, когда дыхание ветра становилось горячим, в воздухе пахло обожженной солнцем листвой, и вызолоченный зноем мир наполнялся звоном цикад.

Сощурившись, он поднял лицо к ясному, без единого облачка, небу и улыбнулся.

Так он видел только лето, без снующих повсюду людей в полицейской и военной форме, без выстроившейся вдоль улицы вереницы боевой техники, без опасливо поглядывающих вверх женщин с детьми.

– Сейчас бы в коротеньких штанишках, да на рыбалку? – издевательски протянул у Юки над ухом Араи.

Тот даже бровью не повел.

– Мне не нужно ничего сверх того, что я имею, сенсей!

Он обернулся к старику, сияя, как ребенок в день своего рождения перед праздничным тортом.

– У меня уже есть все, о чем я только мог мечтать: сегодня и завтра я играю с вами!

Араи хитро прищурился.

– Если только партия не закончится в один день, маленький выскочка!

Улыбка Юки стала еще шире.

– Это вряд ли. Все-таки вы слишком хороший мастер, чтобы сдаться маленькому выскочке так быстро!

Белые брови Араи взметнулись вверх.

– Наглец!

– Ну что же, встречаемся в школе го через час, как и было назначено? – поспешно встрял в беседу Хига, глядя на часы. – Удивительно, но оказывается, господин Ивамото задержал нас всего на двадцать минут…

Серебряный Дракон усмехнулся.

– Да-а, – нарочито торжественно выдохнул он. – Ничто так не растягивает время, как нетерпение влюбленного, страх и ожидание своей очереди в уборную, а когда…

Слова Араи застыли в воздухе без насмешливого продолжения. Со странным выражением лица он сосредоточенно уставился на ничем не примечательный дом по ту сторону улицы.

– Сенсей?..

Араи не отвечал.

– Сенсей, вы меня слышите? – озабоченно переспросил Хига.

– Я? – рассеянно отозвался Араи. – Да… То есть что ты сказал, извини?..

Он наконец будто очнулся от внезапно нахлынувшего на него то ли воспоминания, то ли видения.

– Я говорил, встретимся через час. Вы себя хорошо чувствуете? – встревоженно поинтересовался Хига, вглядываясь в побледневшее лицо старика.

– Похоже, не очень. Жарко, наверное. Я пойду отдохну немного где-нибудь в тени.

– Вас проводить?

– Ну вот еще, – возмутился Араи. – Я тебе не младенец, за которым следует присматривать.

Резким жестом он расправил рукава кимоно и уверенно зашагал по дороге, мимо группы почтительно расступившихся перед ним рабочих, по направлению к тонувшей в зелени трамвайной остановки. Но все же не смог удержаться и обернулся, чтобы взглянуть еще раз на дом с выбитыми стеклами – тот самый, возле которого пару минут назад видел странные прозрачно-белые силуэты.

В учебном классе школы го звенела абсолютная тишина.

Было довольно жарко, но окна не стали открывать, чтобы не впускать уличный шум.

Посередине просторной комнаты стоял гобан, за которым на простых циновках сидели игроки. Сбоку от гобана располагалось место судьи. Лишние столы вынесли во двор, а стулья расставили по периметру комнаты, чтобы зрители могли наблюдать за игрой века – великий Хонъимбо Араи и юный вундеркинд Накамуро Юки в последней схватке должны были выяснить, чье мастерство выше. Опыт и старая японская школа го против молодости и нестандартной игры.

Стульев оказалось слишком мало, и люди, оставшиеся без сидячих мест, переминались с ноги на ногу, почти вплотную прижавшись друг к другу, и с нетерпением ожидали хода Накамуро.

Но молодой мастер не торопился поставить свой первый камень. Крупные капли пота повисли на прядях его челки. Он смотрел на пустую доску, мысленно перебирая все возможные варианты хода – и все возможные ответы на него. Какую игру он хочет сыграть на этот раз? Будет ли это гармоничный танец двух партнеров – или тяжелая, вязкая борьба?

Наконец он запустил дрожащую от избытка адреналина руку в чашу и звонко поставил первый камень на точку три-три, сан-сан.

Зрители удивленно ахнули.

Любой, кто хоть немного разбирался в игре, понимал – это плохой, слабый ход. Так говорили начинающим уже много лет подряд, во всех японских школах го. В играх высокого уровня так ходить было не принято. Араи несколько минут изумленно смотрел на насмешливо поблескивающий черный камень, расположившийся в «запрещенной» точке, и с усмешкой ответил в противоположном углу красивым, классическим ходом четыре-три, оглушительно впечатывая белый камень в доску.

Юки ответил сразу: четыре-четыре, еще один безликий, ученический ход. Араи возмущенно откинул рукава кимоно и опять сыграл безукоризненно и тонко.

Тогда Юки поставил свой камень в центральную точку, и зал не смог сдержать возгласа удивления и разочарования.

Хуже хода придумать было нельзя.

Араи затрясло от гнева.

Он вдруг понял, что Юки над ним просто издевается, нарочно выбирая самые худшие ходы, известные в го. Он решил победить мастера классической игры именно плохими ходами!

Он взглянул на своего противника. Юки был сосредоточен, как никогда, и не отводил взгляда от доски. Его пальцы ритмично то сжимали, то отпускали ткань кимоно на коленях.

Издевается ли?..

У каждого известного «хорошего» хода есть известные «хорошие» варианты развития – и оптимальные ответы на них. Когда человек играет в классическом русле, несложно понять его основные намерения – хочет ли он развиваться в центр, планирует ли атаку или предпочитает вместо плотной борьбы взять без боя свои стопроцентные очки и закрыться. Но с «плохими» ходами прогнозировать планы противника становилось почти невозможно. Араи смотрел на доску – и впервые за много лет игры совершенно не понимал, что хочет сделать его оппонент.

Теперь вспотел Серебряный Дракон.

Нарастающий самолетный гул ворвался в его размышления. Взревела тревожная серена.

Судья Хига поднялся