операционной, но в этот момент, почти сбив меня с ног, туда же быстрым шагом прошли три человека.

Судя по одежде, «пришельцы» несомненно, были врачами, но я их до этого в нашей больнице в глаза не видела.

— Тебе здесь чего надо? Иди к себе в процедурный! — Мокрецов — Мертвецов зло смотрел на меня из дверей экстренной операционной.

— Я думала, помощь нужна…

— Нужна будет, позовем, — он с силой захлопнул дверь у меня перед носом.

В сестринской я села у окна, развернула пакет с бутербродами (почему-то столько ем я только на дежурствах!) и раскрыла томик Агаты Кристи.

Всю свою сознательную жизнь я обожала детективы. Я зачитывалась рассказами о жизни великих сыщиков — Шерлока Холмса, миссис Марпл, комиссара Мегре, патера Брауна. Впоследствии к ним присоединились героини Дарьи Донцовой и Александры Марининой, сыщик Лев Гуров и прокурор Мария Шевцова…  С увлечением «проглатывая» очередной детектив, я с первых страниц стремилась разобраться в хитросплетениях сюжета, вычислить преступника, и когда оказывалась права в своих предположениях о том, что «кто шляпку спер, тот и бабку пришил», радовалась от всей души.

Где-то через час чтение мое прервал женский вопль, полный отчаяния и неисправимого горя. Какая-то женщина кричала в приемном покое. Я вопросительно посмотрела на входящую в комнату Веру Голубушкину, медсестру-анестезистку, которой я помогала затаскивать наркозный аппарат в лифт.

— Вера, кто там так кричит?

— Привезли утром больного по экстренной, ну ты видела, с вывихом бедра, вправлять начали под общим наркозом. Внезапная остановка сердца, аллергия, наверное, на вводный наркоз, а может, тромб оторвался…

— Да ладно, правда что ли?

— Мертвецов злой как черт, только что не дерется…

— Бутерброд хочешь?

— Нет, не буду. Я на японской диете.

Это сообщение меня не удивило. Сколько я знаю Веру, она постоянно экспериментировала с диетами, безуспешно пытаясь приблизиться к идеалу 90-60-90.

— Ну и как, помогает?

— Не особо. Пока только в туалет часто бегаю.

— Это потому что соль убрала. Вода выводится.

— Ага. Скоро на нет сойду…

Видимо, из-за сегодняшних событий сегодня Вера была разговорчивее, чем обычно. Она приехала в наш город из глухой деревни, расположенной в соседней области, родители ее по слухам были старообрядцами, держали ее в строгости, не разрешали ей употреблять косметику, красить ногти и ходить на каблуках. Ногти красить, учитывая специфику нашей работы, никому из нас в голову не приходило, а с косметикой, конечно, был явный перебор. А впрочем, может, это были только слухи?

Пожевав бутерброд, я села к окну с книжкой, но сосредоточиться не смогла.

Парашютист умер на вводном наркозе. А с виду такой приятный мужчина был…  Значит, вот как бывает…

Четкое ощущение неприятностей никак не давало мне вникнуть в подробности светской жизни патриархальной Англии, предшествующие смерти главного героя детективного романа, и я решила выйти на улицу, чтобы проветрится и привести мысли в порядок. У дверей в приемный покой, я столкнулась с молодой невысокой заплаканной женщиной с длинными темными волосами. Она нервно курила, руки ее тряслись, но она мужественно старалась не плакать. Я давно заметила, что социальный статус человека можно определить по мелочам, женщина, несомненно, была богатой, но воспитанной и интеллигентной. Но, Боже мой, как же ей было плохо! Руки тряслись, по бледным щекам текли слезы, казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

Увидев меня, она внезапно схватила меня за руку и потащила за угол больницы. Там она вытащила из сумочки сложенную пополам не большую пачку сторублевых купюр и сунула мне их в ладонь, прошептав еле слышно:

— Умоляю, помогите мне, узнайте, что случилось с моим мужем, его фамилия Серёгин, Владимир Серёгин. Вот моя визитка, позвоните мне, если что-то узнаете, я очень прошу вас!

Я еще не успела ничего возразить, как она резко повернулась и быстро ушла, оставив после себя тонкий аромат дорогих духов, и визитную карточку. На карточке было написано «Вероника Римская. Проведение праздников, банкетов и свадеб», и сотовый телефон. Оглянувшись по сторонам, я быстро сунула купюры и визитку в карман, и, уже хорошо понимая, что я стала невольным свидетелем событий непонятных и трагических, вернулась на свое рабочее место.

Пересчитав смятые купюры, я растерялась. Дело видимо было серьезное, иначе, зачем совать малознакомому человеку в карман три тысячи рублей?

Моя наивная любовь к детективной литературе, как и ко всяким расследованиям вообще, сослужила мне, как оказалось в дальнейшем, плохую службу. Но в тот момент я об этом не подумала.

Узнать, что случилось с мужем этой женщины, я могла попробовать прямо сейчас — и я пошла в комнату к анестезиологам. Уже подходя по коридору, я поняла, что там творится что-то непонятное — в комнате слышались голоса, преимущественно незнакомые, мужские, и обсуждали они на повышенных тонах, несомненно, утренний печальный инцидент.

— Ты запиши, запиши все как надо!

— А подписывать кто будет? Главный упрется как всегда.

— Зам подпишет как миленький, или сегодня ответственного заставим.

— Заставишь его, как же.

— Значит зам.

— И труповозку не забудьте вызвать, созвонись с моргом с утра.

— Пару дневников динамических черкни, ну раз в полчаса. И заключение наше.

— Транспорт закажи. И труповозку.

— Заказал. Бронь есть!

Все это было мне совершенно непонятно. Что-то нелогичное и подозрительное произошло сегодня утром прямо у меня под носом. Внезапная смерть на вводном наркозе у молодого мужчины, и судя по жене, товарища весьма даже социального. Ну ладно бы, бомж какой, или алкоголик. И потом: откуда были эти посторонние люди в коридоре больницы, и что значил этот непонятный разговор?

Как правило, реанимационные мероприятия, или попытка оживления больного, проводятся от силы тридцать-сорок минут, а здесь возились чуть не полдня…

Улыбаясь до ушей, я зарулила в оперблок, надеясь хоть там узнать подробности внезапной смерти пациента, но две операционные сестры, Лидия Анатольевна и Тамара Максимовна демонстративно молча крутили на столике операционные салфетки. Обсуждать со мной утреннее происшествие они явно не собирались.

В приемном покое все тоже молчали, как партизаны под пытками, поэтому я покрутилась там минут пять и ушла, решив, что буду продолжать свое расследование уже в понедельник. Вскрытие умершему будет проводиться в старом больничном морге никак не раньше понедельника, так что время придумать предлог для