отомрёт

И где в иное тело заселиться

Душа сумеет, всякий не сочтёт

За труд. На Марсе очутиться

Индус способен. Впрочем,

И буддист.

Но, впрочем, кто же это знает.

Сейчас я ловкий иллюзионист,

Который жабам жабры разрывает.

Россия – Родина слонов…

Виталий Пуханов

Он папин друг, он мамин друг!

Плохих девчонок и мальчишек

Журил, и за Полярный круг

Водил смотреть на белых мишек.

Потом у нас была война.

Потом была олимпиада.

Я покажу тебе слона,

Нам далеко ходить не надо.

Владимир Буев

Россия – Родина слонов.

И я, и ты об этом знаем.

К нему, начальнику лохов,

Мы все почтение питаем.

Он всех спортсменов также друг.

Не эпигон, а продолжатель.

Шагнул вперёд, но сделал круг.

А стерх – совсем не показатель.

Системы солнечной давно

Виталий Пуханов

На Марсе все едят говно.

Говно растет здесь на деревьях,

Оно по древнему поверью

С Земли людьми завезено.

Его здесь солят и пекут.

И полотно искусно ткут.

А если прилетают люди,

Им подают говно на блюде.

Гостеприимно встретят нас.

Добро пожаловать на Марс!

Владимир Буев

Системы солнечной давно

Земным народам не хватает.

Планеты рядом не желает

Никто из смертных. Марс – говно.

Загажен Марс и все другие

(Своя планета и чужие).

И новые пора освоить,

Чтоб телеса людей пристроить.

С говном перемещенье масс.

Гостеприимно встретят нас?

Гнея ли адепт Помпея

Виталий Пуханов

Ах ты мерзкий, ах ты подлый,

Недобитый помпеянец!

Ты один не умывался

Галльской кровью на заре.

Никого ты не заре.

Надо, надо умываться

По утрам и вечерам

Кровью галльской и тевтонской,

И фракийской, и сирийской,

Иудейской и дакийской

Умываться нужно нам.

Далеко Господне слово,

Что в границах Рим удержит.

Рим надежно склеен кровью,

Помпеянский пацифист!

Владимир Буев

Гнея ли адепт Помпея

Иль в Помпеях местный житель –

Всё едино лицедею,

Коль Эзопа он любитель.

Кровь стекает по экрану

Персонального компьюте…

Рим – как субститут вулкана

И предвестник русской смуты.

Пыл в Везувии скопился.

Цезарь Гай крушит Помпея.

Победитель обратился

В проигравшего злодея.

…Кровь и при большом просторе,

И при ядерном распаде.

Только скрепы и опоры

Не окажутся внакладе.

Витали в облаках

Виталий Пуханов

Мы приходили без звонка,

Мог в дверь любой войти без стука.

Мир был подобием Фейсбука,

Все сохраняли облака.

На стульях, в ванной, на полу

Мы просыпались на рассвете,

Тогда все жили в Интернете,

Не цифровом, а наяву.

Мир был громоздким, зависал,

Связь обрывалась постоянно,

Мышь копошилась под диваном,

Я от кота её спасал.

По именам друг друга звали,

Потом нас всех оцифровали.

Владимир Буев

Витали в облаках. Мы любим

Не делать ничего – витать.

Да, информацию погубим,

Но в облако, чтоб защищать,

Засунем всем пакетом разом.

Заляжем отдыхать потом.

И повисим над унитазом

В инете с гаджетом тайком.

Мы виртуалим, как во снах.

Связь с миром яви сдохла словно.

Мы мышь компютера впотьмах

О коврик юзаем любовно.

Мы виртуалим в виршах даже,

Чтоб видимой не стала лажа.

Зачем примазываться?

Виталий Пуханов

Я сам из вас и знаю: вы говно,

Ко лжи приученное с детства.

Стоите твердо вы, у вас заведено

Предательство и людоедство.

От вас, родных, в проклятые снега

Я убежал, как можно дальше.

И сам в себе преследую врага

Душевной трусости и фальши.

Владимир Буев

Примазываться, коли вы такой,

Зачем к другим хорошим людям?

Возможно, вы так делаете не впервой,

Но мы ваш пыл сейчас остудим.

Теперь бегите, сколько хватит сил

Бегите быстро, без оглядки.

Иначе будет точно свет не мил

И отслоение сетчатки.

Моё сердце отлито из сладкого шоколада

Виталий Пуханов

Моё сердце отлито из чёрного шоколада.

На морозе об него можно сломать зубы.

На губах останется несмываемая помада.

На ладонях линии проступят грубо.

Не касайся моего сердца, добра не будет.

Чернота и горечь. Шоколад – просто красивое слово.

Отливают из меди, стали, какое желают люди,

Мне отлили из шоколада, не дали другого.

Собирает в холоде, смешанном со слюною,

Горечь к горечи, а печаль к печали.

А когда спросил: «Зачем же вы так со мною?» –

Пожимали плечами.

Владимир Буев

Моё сердце отлито из сладкого шоколада,

А мой мозг сотворён был из сахарной пудры.

Целоваться готов непосредственно на автостраде.

Но целомудренно, не как в «Камасутре».

Это я маскируюсь под несчастного перца.

Жизнь требует от умных сладкого шоколада и пудры

Кто меня не жалеет, у того есть мозги, но нет сердца.

А я не просто умный, я выше этого – мудрый.

Подайте убогому шоколада и пудры!

Дайте сирому утолить печали.

Обращаюсь к Вселенной, как наступит утро.

Подайте! Подавали…

К соседям Ленин приходил

Виталий Пуханов

Мы жили в суетном дому

На молоке и хлебе.

Но по ночам мне одному

Являлся доктор Геббельс.

Он молча в кухню проходил

И ничего не ел,

И ни о чем не говорил,

Но я его жалел.

Я был спокоен за него:

Не спит, не ест, не пьёт,

Не потревожит никого,

И лишь меня убьёт.

Я долго ждал и ждать устал,

Когда придёт мой срок.

А он ушёл и прошептал:

«Прости меня, сынок».

Я стал о Ницше говорить,

О Шпенглере молчать.

И всё ещё пытаюсь смыть

Арийскую печать.

Владимир Буев

К соседям Ленин приходил,

Но чаще – Сталин грешный.

Один раз лик Хрущёв явил.

И пару – дряблый Брежнев.

Ко мне же ночью на кровать

Всё время прётся Геббельс.

И до утра не даст поспать,

Твердя: таков мой жребий.

Ну, почему ко мне ходок

Сей Геббельс одному?

Я нациком всего разок

Был ночью. Не пойму.

На нацик я! И я не гей!

Ну, ладно б днём пришёл!

Так ночью прётся дуралей –

Совсем с ума сошёл!

Я с ним о Ницше говорил,

О Шпенглере молчал.

Ему я Вагнера включил

…И «Гитлер!» закричал.

Мы – это я. Мы – Николай Второй

Виталий Пуханов

Однажды заблудились мы, и нас,

Несчастных, умирающих от жажды,

Угрюмый человек случайно спас.

Брели домой под мат пятиэтажный.

Рассказывали после: он маньяк,

Убийца злой, по милицейским данным

Скрывается в лесу. Никак, никак

Не верили. Мы были благодарны!

Детей ему спасённых не зачли.

Кого убил угрюмый наш спаситель?

Когда бы знали имя, то пошли

И мёртвого просили: «Извините».

Владимир Буев

Мы – это я. Мы – Николай Второй.

Великий, но не из числа ужасных.

Не Гудвин. Не с трагической