Сергей Ульянов На север

«Какая же холодная в Велласконе осень», — поёжился Хиттер Фрай, краем уха слушая болтовню своего спутника. За пару часов пути болтовня эта стала чем-то вроде стука копыт по пыльной дороге — постоянным, ритмичным и неизбежным. «Что ж, работа у него такая — языком молоть, — лениво подумал наёмник. — А моя работа — довезти его до Альсбрука в целости и сохранности». Альсбрук — город большой, там и к купцам наняться можно — товар в пути охранять, а пока — раз дёрнули Ночные связаться с Культом Создателя — будь добр, терпи. Тем более что для такого задания заплатить обещали неплохо.

Проповедник был невысокий, полноватый, с носом, похожим на утиный. С лица его, казалось, не сходило восторженно-умилённое выражение — особенно преуспели в этом маленькие блестящие глазки. Однако Хиттер несколько раз замечал, как взгляд их мутился, становится цепким и тяжёлым. «С церковниками всегда надо держать ухо востро, — говорил Генрих Фрай-старший своим непутёвым отпрыскам, — в устах мёд да патока, да каменюка за пазухой!» — и многозначительно ухмылялся, как и всегда, когда повторял свои тяжеловесные каламбуры. Но здесь старик был прав — пообщавшись со жрецами нескольких культов, наёмник из Аранги понял, что святые отцы в делах земных разбираются получше иных купцов да мошенников. Те ещё прощелыги.

«И этот туда же, — думал Фрай, разминая замёрзшие пальцы, — во все щели без сала лезет, ждёт, что заслушаюсь да сболтну чего лишнего. Знаю я вашего брата: с вами лучше тупого варанга изображать, который по-ваэльски не понимает, а то мигом в пыточной окажешься. А там и до костра недалеко. Нет, надо себе рукавицы купить, шерстяные…»

Уже около двух месяцев Хиттер Фрай, третий сын заштатного арангийского барона, скитался по землям Велласконской короны в поисках более-менее серьёзного дела для своей дубины, а также более-менее стабильного заработка. Но то, что подворачивалось, было либо совсем уж недостойным благородного человека, либо временным. Порой наёмнику казалось, что сама земля велласков отторгает от себя чужеродное тело: от непривычного сырого ветра ломило кости, копыта Снежка вязли в грязной жиже, в которую превратились местные дороги, ночлежки кишмя кишели крысами, клопами и блохами, и даже лица людей были хмуры и неприветливы. Но назад пути не было, и младший из некогда славного рода Фраев упрямо продвигался всё дальше и дальше на север. Ведь в тамошних графствах, если верить трактирным пересудам, опытные воины в почёте. Да и как иначе, если дружины Береговых Ярлов с завидным постоянством жгут селения и осаждают замки, неуловимые ватаги орков, спускаясь с гор, сеют страх и разорение, а леса и дороги кишат разбойничьей вольницей? К тому же, между господами-владетелями этого весёлого края идёт постоянная война, которая прерывается лишь для того, чтобы дать отпор общим врагам. Там-то и будет шанс проявить себя или хотя бы славно погибнуть, не опозорив крови предков. Но путь — это не только извилистая линия на карте. Это деньги за ночлег, еда — для себя и для лошади, кровь и пот на случайных заработках, а главное — время. Каждый день осени приближал суровую велласконскую зиму, а у Хиттера не то, что крыши над головой — тёплой одежды не было, исключая засаленный латаный-перелатаный шерстяной плащ. Поэтому надо было торопиться.

— Все мы дети Создателя, Творца всего сущего, — беспардонно вклинилась в мысли проповедь святого отца. — Творил Он нас себе подобными, творцами малого и хозяевами земли нашей. Не поклоняться иным, бездуховным творениям своим, велел Он, а повелевать ими, Его имя славя.

«Эк загнул, — поморщился мужчина, — повелевать. Ну давай, прикажи солнцу, чтоб оно стало зелёным, а я погляжу. Станет — уверую в твоего Создателя».

— Лишь верные и непорочные удостоятся касания Его, и в час Великого Срока обретут силы великие. Остальным сгинуть суждено, став землёй и водой, пеплом и камнем бездушным…

«А как узнать, что ты верный и непорочный? — лукаво щурясь, мысленно спросил проповедника Фрай. — Жил себе честно, а там бац — и другое в цене, вот и лежи себе каменюкой», — посмеиваться над чужим бредом всё ж было веселее, чем ехать, тупо уткнувшись в холку Снежка, и Хиттер вошёл во вкус. Воображение подсказало, что папашины «каменюки» за пазухой суть не что иное как самые отъявленные грешники, и носят их святые отцы в назидание прочим заблудшим чадам своим. «А если не впечатлился кто, тому этим камнем по кумполу — для доходчивости!» Еле сдержав смех, наёмник снова прислушался к проповеди.

— … искушает ежечасно. Богомерзкие идолы, обряды, а более всего колдовство — суть его козни против Великого Замысла. Те, кто нечист, и в себе заразу его носит, священным пламенем должен очиститься…

Только-только въехав в Велласкон, Хиттер увидел эти обряды «очищения» во всей красе. Воспоминания были не из приятных — всё веселье как ветром сдуло. Наёмник насупился и представил, как на лысую голову проповедника несколько раз опускается ребристое навершие тяжёлой арангийской дубины. «Хм, а что, — мелькнула мысль, — „Очистительница“ — неплохое имя. Будет очищать слишком умные головы от излишка мозгов».

Губы наёмника скривились в недоброй усмешке, которая, стоило ему глянуть вперёд, тут же исчезла под натиском куда более недоброго предчувствия. Дерево. Большое дерево поперёк дороги. Тракт давно заброшен, и бури в этих краях случались такие, что рвали с корнем высоченные сосны, но слишком живы были в памяти арангийца напряжённые часы ожидания в засечной засаде, стук копыт и ржание степных коней, гортанная речь их наездников. «Дерево одно единственное — других следов урагана не видать, — вывод заставил Фрая натянуть поводья — мерин послушно замедлил шаг, рука всадника потянулась к дубине. — Спокойно, Фрай, какой идиот будет делать засаду на старой заросшей дороге? Хотя, от этих велласков можно ждать чего угодно». Хиттер откинул капюшон, снял со спины щит, продел левую руку в ременные петли. Правой вытащил притороченную к седлу дубину и медленно продолжил движение к преграде. Священник, разом побледнев, приостановил своего скакуна и направил его за Снежком — видимо, не в первый раз ездил с охраной.

Всё внутри Хиттера напряглось в ожидании атаки, но сердце так и подскочило чуть не до кадыка, когда в щит ударила стрела. Потом вторая.

Снежок всхрапнул и дёрнулся от неожиданности, но железная рука всадника удержала его на месте. За спиной тоненьким голоском молился священник, а из-за дерева крикнули:

— Оружие брось! Убивать не будем! Посмотрим, что в сумках да кошельках, да иди с миром!

— Все так говорят, —