обезвоживает организм, но конкретно это было очень лёгким, спирта там почти не ощущалось.

Едва успели позавтракать, как из ближайших кустов выскочил всадник, молодой парень на гнедом коне. И конь, и всадник были сильно изранены, на парне вообще живого места не было, его как будто через мясорубку пропустили, одежда была равномерно красного цвета. Увидев нас, он встрепенулся, потянул из ножен палаш, но силы его оставили, и он со стоном завалился набок, запутавшись в стремени.

Мы бросились на помощь, вынули ноги и з стремян, положили парня на землю и попытались привести в чувство.

— А на чьей он стороне? — задал Василий совершенно неуместный вопрос.

— В смысле? — не понял я.

— Ну, он за дона или против? Мы ведь условно на его стороне.

— Плевать, сейчас приведём в чувство и допросим.

Алик, покопавшись в мешке, выудил два пузырька с красной жидкостью, немного подумав, один из них вернул обратно и вытащил жёлтый.

— Зубы ему разожмите, — сказал он, нагибаясь над раненым.

Разжать зубы было несложно, но сможет ли он проглотить лекарство. Приподняв голову, Альберт влил ему в рот красную жидкость, тот судорожно сглотнул, закашлялся, но в сознание не пришёл.

— Пусть полежит, следом второй волью, — Алик отпустил его голову. — Ранения не смертельные, просто много крови потерял, да и истощён сильно, скакал долго, не меньше суток.

— Нам вообще-то идти надо, — напомнила Ульяна.

— Нам информация нужна, — возразил я, — сейчас приведём в чувство, узнаем новости, а потом пойдём.

Приведение раненого в чувство заняло минут пятнадцать. Неизвестный эликсир подействовал, на его щёки вернулся румянец, а ещё через пять минут он открыл глаза и сделал попытку встать.

— Лежи, — приказал Альберт. — Вставать тебе ещё рано. Выпей.

Он протянул жёлтый пузырёк, что именно там было, оставалось загадкой, но вкус парню не понравился, он сморщился, но всё же проглотил содержимое. На лбу у него выступила испарина, дыхание участилось, но взгляд стал более осмысленным, он приподнял голову и спросил:

— Кто вы такие?

— Не важно, скажи лучше, кто ты такой, здесь война идёт, кто с кем воюет, кто побеждает, где идут бои?

— Я — Винтер, сын рыцаря, ещё не прошедший посвящения. Там, — он показал рукой в сторону холмов, — там дон Эстебан держит оборону, его осаждают уже больше месяца, но взять не могут. Я был отправлен за помощью, но…

Он закашлялся.

— Что? — спросил я.

— Помощи не будет, армия Фаэтона, племянника дона, разгромлена у крепости Сверд, остались в живых только несколько человек, от них я это и узнал. По дороге меня перехватили тёмные. Я отбился, но был ранен. Их было слишком много, всё больше огромные упыри, каждый с большим топором и арбалетом. Я едва прорвался, нужно попасть к дону.

— Думаю, в этом мы тебе поможем, — сказал я, потом повернулся к Алику, — как скоро он сможет передвигаться?

— Если верхом, то примерно через час, лошадь пострадала меньше.

Мы решили задержаться, Алик поработал отлично, пациент оживал на глазах, а мы постепенно узнавали у него события местной политической жизни. Ситуация, если коротко, вырисовывалась такая: дон Эстебан — единственный из островных феодалов, кто посмел бросить вызов силам Тьмы, силы эти явились на остров, чтобы его поработить. Командует противником некий Тёмный Лорд, которого нельзя называть, а под ним находится армия, большей частью состоящая из неких монстров, вроде орков, троллей и упырей, последние были нежитью, усиленной с помощью магии. Есть у Лорда на службе и люди, из тех, кто присягнул завоевателю. Поначалу война шла почти на равных, но к врагу постоянно прибывали подкрепления, а армия дона таяла. В конечном итоге Эстебан закрылся в крепости, что перекрывала собой горный проход, и теперь он отбивается там от наседающих орд.

Собственно, всё это интересовало нас во вторую очередь, первым делом мы узнавали, как можно покинуть остров, как оказаться на другой стороне, где выход на мост. Но тут он нас разочаровал, оказалось, что проход только один, либо через крепость, либо никак. В крепости дон Эстебан, а вокруг неё несметные полчища врагов, которые любого попавшегося им человека немедленно записывают в лазутчики, после чего демонстративно пытают на виду у защитников крепости.

Винтер снова впал в забытье, а я собрал совет, его, собственно, и собирать не требовалось, все и так собрались кругом.

— Итак, думаю, ситуация ясна, выполнение задания торговца неизбежно совпадает с сюжетным заданием, нам требуется попасть в крепость, там находится дон Эстебан, передаём ему письмо и двигаемся дальше, как я понял, проход ведёт в ту часть острова, которая ещё не затронута войной.

— Это даже не обсуждается, — согласился Борис, — вопрос в том, как мы попадём в крепость.

— Он ведь как-то попал наружу, — напомнил я, оборачиваясь к гонцу. — Должен быть подземный ход, или ещё что-то, вроде этого.

— Да, он есть, подземный ход, — согласился Винтер, поднимая голову. — Я пробрался по нему, но вышел в лагере осаждающих. Там я украл лошадь и на ней смог вырваться. Большой группой мы туда не попадём, один человек, может быть, два.

— Неприятно тебя расстраивать, — я покачал головой. — Но нам нельзя разделяться, такая уж у нас судьба. Либо все, либо никто.

— У меня скрытность пятёрка, — заявила Ксюша. — Смогу проползти, потом пробраться по подземному ходу и отдать послание. Потом за вами вернусь.

— Сдаётся мне, что скрытность в пять очков — это ни о чём, — печально проговорил Альберт.

— Может, и ни о чём, — Ксюша моментально надулась. — Вот только атака из незаметного режима даёт двойной урон.

— Кстати, об уроне, у тебя интеллект какой? — спросила Ульяна.

— Четвёрка, — нехотя ответила Ксюша.

— Попробуй прочитать, — колдунья сунула ей под нос книгу, раскрытую на первой странице. — На вилле стырила, что там написано?

— Учебник анатомии для хирургов, — медленно прочитала Ксюша. — А мне зачем?

— Затем, что при прочтении повышается шанс критического урона, особенно при атаке крадучись. Как у тебя. Марине, кстати, тоже пригодится, её шпага какой-то крит имеет.

— Написано невнятно, буквы какие-то кривые, — девочка поморщилась. — Может, потом прочитаю?

— Если интеллект поднять, буквы станут ровными, вот только читать надо же сейчас, тебе, возможно, придётся часовых снимать.

— Часовых… — пробормотал Альберт. — Часовых… А ведь это идея.

— Озвучивай, — приказал ему я, остальные притихли.

— Идея у меня странная, — Альберт поморщился, видимо, сам бы не до конца уверен в успехе. — Ксюша, ты сможешь кого-нибудь придушить не до смерти,