редкую улыбку, любоваться которой могла лишь я одна.
Вскоре после того, как мы взялись за это дело, я уехала из Миссури, что было не так уж и сложно. Я так и не смогла там прижиться. Так что я упаковала вещи Лилли и свои и улетела в Арлингтон, чтобы быть с мужчиной, который вытащил меня из воды.
Рис — мой дом.
Он перестает печатать на полуслове и снимает наушники, на его лице серьезное выражение.
— Ты его выбросила?
Я делаю глубокий вдох и киваю.
— Даже не открывала.
— Отлично, — он сжимает мою руку, переплетая наши пальцы. Его большой палец скользит по моему запястью, где уже давно нет резинки. — Хорошо. Хочешь прочитать допрос мужа?
И вот мы уже двигаемся вперед.
Сегодня по почте пришло письмо. Оно путешествовало по стране, из одного почтового ящика в другой, пока наконец не прибыло по месту назначения. Оно было отправлено из исправительной колонии Флориды. От Торренса. Часть меня — та часть, которая все еще перестает дышать, стоит вспомнить о той ночи — хотела открыть письмо. Снова и снова с тревогой перечитывать его, мучая себя.
Мы люди. Мы ошибаемся. Мы тяготеем к худшему из возможных исходов, потому что запрограммированы на то, чтобы предвидеть его и преодолеть.
Знание рассеивает страх.
С тех пор, как я раскрыла тайну страха, я убила своих демонов. Когда в мысли закрадывается сомнение, все, что мне нужно сделать, это напомнить себе об этом.
Поэтому вместо этого я положила письмо на кухонный стол и предупредила Риса. Он часть моей истории. И мы вместе преодолеваем трудности.
Жертвы не должны страдать в одиночку.
Жертвы не обязательно должны быть жертвами.
Я выжившая.
Я избежала смерти не один раз, а дважды. В первый раз, когда Мрачный Жнец пришел по мою душу, я оставила себя похороненной в могиле лотосов. Я цеплялась за эту смерть, я бежала, боясь безликого убийцы.
Той ночью Дрю убил меня — и не только на шестьдесят семь секунд. Он покончил с моей жизнью… потому что я позволила ему, потому что мне было слишком стыдно жить. Когда я наконец вернулась домой к родителям, то в конце концов поняла, что для того, чтобы победить страх, я должна принять все свои поступки, все обиды.
Мы не можем разделить нашу жизнь на части. Хорошие и плохие, красивые и уродливые моменты — одно не может существовать без другого. Таков замысел.
Я не похожа на листья лотоса, я как лепестки. Мягкая и податливая, но острая и смертоносная, как лезвие, вонзившееся в тело. Я не беспокоюсь из-за шрамов. Они — свидетельство моей силы и воли к выживанию.
Я не чиста, но я и не грязная.
Я освободилась от грязи, которая так долго удерживала меня внизу.
Люди, гораздо более мудрые, чем я, изучали и восхваляли лотос, сочиняли пословицы и песни, посвященные его замечательным свойствам. Я могу только рассказать о том, как это повлияло на мою жизнь.
Будда может не согласиться, но для меня эффект лотоса представляет собой нечто большее, чем просто второй шанс. Это возможность заново пережить момент времени, шанс восстановить баланс.
После того, как меня выписали, Рис спросил меня — только один раз — о словах, сказанных в лодке.
Это было предчувствие? Могла ли я заглянуть в будущее в момент своей смерти? Неужели время и пространство изогнулись и соприкоснулись в два важнейших момента моей жизни?
Я не знаю ответа. У меня нет объяснений. Все, что я знаю, это то, что если полагаться только на логику, то тебя ждет достаточно безрадостное существование. Если бы самые большие умы в мире с абсолютной точностью знали, что не существует другой причины, кроме той, что мы можем увидеть и потрогать, они не посвятили бы свою жизнь изучению времени. Приключение, в ходе которого исследования выходит за границы материальной досягаемости.
Все, что я знаю наверняка, это то, что мы все что-то ищем.
Я искала.
И на этот раз я обнаружила, что надежда — это не проклятие.
Рис и я… Мы красота, выросшая из грязи.
Конец
Конец