- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (10) »
динозавров».
– Ты обвиняешь Вонючего? – прямо спросила Салли.
Уолдо закатил глаза.
– Да, а он, естественно, уверяет, что невиновен. И утверждает, что сам написал статью. Я рискнул встретиться с ним через полчаса в Южном парке у карусели.
«Карусель», а не «Весёлый вращающийся круг»[7], – мелькнуло в голове Энциклопедии. – Почему у карусели, Уолдо? – Карусель – место преступления, – заявил Уолдо. – Но она откроется только в час дня, – вмешалась Салли. – На это и расчёт, – ответил Уолдо. – Мы с Вонючим спокойно сможем выяснить отношения, и никто нам не помешает. Если Вонючий не появится, я буду знать, что он виновен. Крутя педали, Салли спросила Уолдо, что заставило его поверить, будто Земля плоская. – Большая часть земли состоит из воды, – ответил он, – а вода плоская. Вы когда-нибудь видели озеро или пруд, в котором вода изгибалась бы горбом? Салли и Энциклопедия признались, что нет. Уолдо продолжил лекцию. – Снимки Земли, сделанные из космоса, являются подделками, – настаивал он. – Если бы Земля была шаром, Китай оказался бы под Соединёнными Штатами. Мой сосед мистер Чан родом из Китая. Так вот, в Китае ему пришлось бы висеть вверх ногами. А он в жизни подобного не делал. И так далее. Вонючий Редмонд ждал у карусели. Двойное кольцо ездовых животных стояло тихо и неподвижно. Уолдо усмехнулся Вонючему: – Вор возвращается на место своего преступления! Он думал, что может украсть мою статью! – Давайте послушаем, что произошло, – предложил Энциклопедия. Уолдо начал: – Когда я вчера поднялся на платформу карусели, Вонючий уже стоял рядом с этим чёрным конём. – Он указал на чёрного коня, одним копытом касавшегося земли. Казалось, он собирается ускакать прочь. Как и другие животные, он крепился к платформе шестом, проходящим через затылок. Затем Уолдо показал на скамью рядом с чёрной лошадью. – Перед началом карусели я положил сумку со статьёй на эту скамейку, – продолжил он. – Вонючий стащил её. – Я не трогал его сумку! – вмешался Вонючий. – Он боится, что моя статья лучше, чем его. Животики надорвёшь от смеха! Я написал, как Колумб доказал, что земля плоская! Уолдо раздражённо продолжил: – Затем я сел на эту белую лошадь. – Он показал на белую лошадь, стоявшую через три лошади перед чёрной. – Я не видел, чтобы ты садился на чёрного коня. Я не видел, как ты спускался с карусели. Но когда поездка закончилась, я увидел, как ты бежишь прочь от скамьи, как будто спешишь усесться в спасательную шлюпку. – Ты просто с дуба свалился, – проворчал Вонючий. – Иногда меня укачивает даже на качелях. – Тут тебе не качели, – огрызнулся Уолдо. Вонючий парировал: – Меня начало укачивать, когда чёрный конь двигался вверх и вниз по шесту во время движения карусели. Поэтому я слез и сел на скамейку, пока поездка не закончилась, и мне стало лучше. На скамейке была сумка, но я её пальцем не тронул. – Почему ты бросился прочь от карусели, когда поездка закончилась? – спросила Салли. – Мне нужно было кое-куда, – пробормотал Вонючий. Салли шепнула Энциклопедии: – Я не знаю, кому верить. Возможно, Уолдо никогда не писал статью и пытается доставить Вонючему неприятности, обвиняя в воровстве. Или, может быть, это Вонючий, который не писал статью и стянул её у Уолдо. – Посмотри ещё раз на скамейку и лошадей, – предложил Энциклопедия. – Смотрю, – ответила Салли. – Чёрный конь Вонючего – это три лошади прямо за белой лошадью Уолдо. Скамья находится слева от чёрного коня. – И всё? – Да, разве что я хотела бы, чтобы лошади могли говорить и сообщили нам, кто лжёт. – Они и сообщили – на свой лад, – ответил детектив.
КТО СОЛГАЛ, ВОНЮЧИЙ ИЛИ УОЛДО?
Вечером детективы уже закрывали агентство, когда перед ними возник пухлый шестиклассник Немо Хаффенвиз. Он бросил двадцать пять центов на канистру из-под бензина. – В чём дело? – спросил Энциклопедия. – Моя туба[8], – объявил Немо. – Я знаю, о чём ты думаешь. Туба для Бочки с трубой, толстяка в заднем ряду школьного оркестра. – Любой, кто называет тебя Бочка с трубой, рискует заполучить проблемы с дыханием, – отозвалась Салли. – Чем мы можем быть тебе полезны? – поинтересовался Энциклопедия. – Выясните, кто сыграл грязную шутку со мной и с моей тубой, – ответил Немо. И приступил к изложению подробностей. В тот день летний школьный оркестр играл перед учащимися «Марш морозных цветов» Сучалицкого[9]. Немо задержался в кабинете стоматолога и опоздал в школу. Вытащив тубу из музыкальной комнаты, он помчался на своё место в задней части оркестра. Мистер Даунинг, дирижёр, только что поднял свою палочку. – Господи, – вздохнул Немо, – он посмотрел на меня так, что даже шнурки на ботинках встали дыбом. К счастью, мне не нужно было играть с самого начала. – Правда ли, что во многих произведениях туба не играет ни одной ноты? – Салли спросила. – Да, – ответил Немо. – А в «Марше морозных цветов» туба играет только одну ноту. Я потел сорок два такта перед тем, как сыграть верхнюю «ми». Если я играю верно и вовремя, становлюсь героем. Если пропускаю – оказываюсь на помойке. – И что? – закричала Салли. – Я оказался на помойке. – О Боже! – Кто-то переключил клапаны на моей тубе, – сказал Немо. – Клапаны – это то, что нажимают, чтобы издавать звуки. Они должны быть настроены в порядке «один, два, три». Кто-то переключил их на «три, один, два». Нельзя определить, просто взглянув, в правильном ли они порядке или нет. Нужно подуть в тубу. – Кто мог их поменять? – спросила Салли. – Любой, – ответил Немо. – Инструменты принадлежат школе и хранятся в музыкальной комнате. Дети могут практиковаться там или забирать инструменты домой. – Если тубу относишь домой, ноги станут более плоскими, чем утюг, – предупредила Салли.
– Спору нет, – ответил Немо. – Вот почему школа не позволяет ученикам брать с собой ни басовые скрипки, ни тубу. Вчера я репетировал, пока уборщик не закрыл музыкальную комнату на ночь. – Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросила Салли. – Альму Хиггенс, – немедленно отозвался Немо. – Инструменты раздавали осенью. Я получил тубу. Большая Альма хотела получить её, чтобы доказать: девушка достаточно сильна, чтобы удержать её в руках. Но я опередил её на минуту. Ей пришлось согласиться на трубу. – Неужели это привело её в такое бешенство, чтобы сыграть с
«Карусель», а не «Весёлый вращающийся круг»[7], – мелькнуло в голове Энциклопедии. – Почему у карусели, Уолдо? – Карусель – место преступления, – заявил Уолдо. – Но она откроется только в час дня, – вмешалась Салли. – На это и расчёт, – ответил Уолдо. – Мы с Вонючим спокойно сможем выяснить отношения, и никто нам не помешает. Если Вонючий не появится, я буду знать, что он виновен. Крутя педали, Салли спросила Уолдо, что заставило его поверить, будто Земля плоская. – Большая часть земли состоит из воды, – ответил он, – а вода плоская. Вы когда-нибудь видели озеро или пруд, в котором вода изгибалась бы горбом? Салли и Энциклопедия признались, что нет. Уолдо продолжил лекцию. – Снимки Земли, сделанные из космоса, являются подделками, – настаивал он. – Если бы Земля была шаром, Китай оказался бы под Соединёнными Штатами. Мой сосед мистер Чан родом из Китая. Так вот, в Китае ему пришлось бы висеть вверх ногами. А он в жизни подобного не делал. И так далее. Вонючий Редмонд ждал у карусели. Двойное кольцо ездовых животных стояло тихо и неподвижно. Уолдо усмехнулся Вонючему: – Вор возвращается на место своего преступления! Он думал, что может украсть мою статью! – Давайте послушаем, что произошло, – предложил Энциклопедия. Уолдо начал: – Когда я вчера поднялся на платформу карусели, Вонючий уже стоял рядом с этим чёрным конём. – Он указал на чёрного коня, одним копытом касавшегося земли. Казалось, он собирается ускакать прочь. Как и другие животные, он крепился к платформе шестом, проходящим через затылок. Затем Уолдо показал на скамью рядом с чёрной лошадью. – Перед началом карусели я положил сумку со статьёй на эту скамейку, – продолжил он. – Вонючий стащил её. – Я не трогал его сумку! – вмешался Вонючий. – Он боится, что моя статья лучше, чем его. Животики надорвёшь от смеха! Я написал, как Колумб доказал, что земля плоская! Уолдо раздражённо продолжил: – Затем я сел на эту белую лошадь. – Он показал на белую лошадь, стоявшую через три лошади перед чёрной. – Я не видел, чтобы ты садился на чёрного коня. Я не видел, как ты спускался с карусели. Но когда поездка закончилась, я увидел, как ты бежишь прочь от скамьи, как будто спешишь усесться в спасательную шлюпку. – Ты просто с дуба свалился, – проворчал Вонючий. – Иногда меня укачивает даже на качелях. – Тут тебе не качели, – огрызнулся Уолдо. Вонючий парировал: – Меня начало укачивать, когда чёрный конь двигался вверх и вниз по шесту во время движения карусели. Поэтому я слез и сел на скамейку, пока поездка не закончилась, и мне стало лучше. На скамейке была сумка, но я её пальцем не тронул. – Почему ты бросился прочь от карусели, когда поездка закончилась? – спросила Салли. – Мне нужно было кое-куда, – пробормотал Вонючий. Салли шепнула Энциклопедии: – Я не знаю, кому верить. Возможно, Уолдо никогда не писал статью и пытается доставить Вонючему неприятности, обвиняя в воровстве. Или, может быть, это Вонючий, который не писал статью и стянул её у Уолдо. – Посмотри ещё раз на скамейку и лошадей, – предложил Энциклопедия. – Смотрю, – ответила Салли. – Чёрный конь Вонючего – это три лошади прямо за белой лошадью Уолдо. Скамья находится слева от чёрного коня. – И всё? – Да, разве что я хотела бы, чтобы лошади могли говорить и сообщили нам, кто лжёт. – Они и сообщили – на свой лад, – ответил детектив.
КТО СОЛГАЛ, ВОНЮЧИЙ ИЛИ УОЛДО?
Туба Немо
Вечером детективы уже закрывали агентство, когда перед ними возник пухлый шестиклассник Немо Хаффенвиз. Он бросил двадцать пять центов на канистру из-под бензина. – В чём дело? – спросил Энциклопедия. – Моя туба[8], – объявил Немо. – Я знаю, о чём ты думаешь. Туба для Бочки с трубой, толстяка в заднем ряду школьного оркестра. – Любой, кто называет тебя Бочка с трубой, рискует заполучить проблемы с дыханием, – отозвалась Салли. – Чем мы можем быть тебе полезны? – поинтересовался Энциклопедия. – Выясните, кто сыграл грязную шутку со мной и с моей тубой, – ответил Немо. И приступил к изложению подробностей. В тот день летний школьный оркестр играл перед учащимися «Марш морозных цветов» Сучалицкого[9]. Немо задержался в кабинете стоматолога и опоздал в школу. Вытащив тубу из музыкальной комнаты, он помчался на своё место в задней части оркестра. Мистер Даунинг, дирижёр, только что поднял свою палочку. – Господи, – вздохнул Немо, – он посмотрел на меня так, что даже шнурки на ботинках встали дыбом. К счастью, мне не нужно было играть с самого начала. – Правда ли, что во многих произведениях туба не играет ни одной ноты? – Салли спросила. – Да, – ответил Немо. – А в «Марше морозных цветов» туба играет только одну ноту. Я потел сорок два такта перед тем, как сыграть верхнюю «ми». Если я играю верно и вовремя, становлюсь героем. Если пропускаю – оказываюсь на помойке. – И что? – закричала Салли. – Я оказался на помойке. – О Боже! – Кто-то переключил клапаны на моей тубе, – сказал Немо. – Клапаны – это то, что нажимают, чтобы издавать звуки. Они должны быть настроены в порядке «один, два, три». Кто-то переключил их на «три, один, два». Нельзя определить, просто взглянув, в правильном ли они порядке или нет. Нужно подуть в тубу. – Кто мог их поменять? – спросила Салли. – Любой, – ответил Немо. – Инструменты принадлежат школе и хранятся в музыкальной комнате. Дети могут практиковаться там или забирать инструменты домой. – Если тубу относишь домой, ноги станут более плоскими, чем утюг, – предупредила Салли.
– Спору нет, – ответил Немо. – Вот почему школа не позволяет ученикам брать с собой ни басовые скрипки, ни тубу. Вчера я репетировал, пока уборщик не закрыл музыкальную комнату на ночь. – Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросила Салли. – Альму Хиггенс, – немедленно отозвался Немо. – Инструменты раздавали осенью. Я получил тубу. Большая Альма хотела получить её, чтобы доказать: девушка достаточно сильна, чтобы удержать её в руках. Но я опередил её на минуту. Ей пришлось согласиться на трубу. – Неужели это привело её в такое бешенство, чтобы сыграть с
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (10) »