– Что доктор? – спросил я с надеждой.
– Вам нужно будет перегнать машину на нашу стоянку, – медленно проговорил он, искоса поглядывая на меня. – На улице оставлять её крайне опасно.
– Мы говорили, – запищали со стороны шкафа. – Мы предупреждали! – напирали они.
– Я не болен! – вскипел я. – С чего вы взяли, что имеете право помыкать мной? И пусть моя машина ничего не стоит, но она моя и только моя.
– Не горячитесь, прошу вас. Это всего лишь автомобиль, причём не самый ценный. Взамен же мы предлагаем полный курс терапии и избавление от болезни. Возможно…, – запнулся он. – Возможно и от судьбы тоже.
– Нет, – отрезал я под восторженные вопли из шкафа.
И не успел он привести другие доводы, как в комнату ввалились двое рабочих с рамкой и инструментами, а сзади, подгоняя их, вбежала ассистентка. По её виду доктор сразу всё понял, и также как в первый раз, не мешкая бросился в коридор, единственное только, успел мне на ходу крикнуть – подумайте над моим предложением и скрылся. Рабочие же прислонив рамку к стене, принялись искать место, но так и не нашли – всё было завешено. Поэтому повертев её в руках минуту-две, бестолково пожали плечами и вышли, а я бросился к окну.
– Ты видел? – тут же зашипел голос. – Ты не мог не видеть. Он уже сделал снимок и теперь ждёт. Ждёт, чтобы ты сам её отдал.
– На месте, – отыскав машину глазами, с облегчением выдохнул я.
– Лучше взгляни на стену слева от тебя – в бежевой раме.
Я медленно подошёл и увидел ту же записку, которую только что читал, но только уже с подписью (точно такой же подписью, что и на остальных заключениях) и уже проставленной датой – двадцать четвёртое апреля.
– Но как это возможно? – спросил я у собственного отражения в стеклянной рамке. – Ведь март ещё не закончился.
– Он подделал её, – поведали из шкафа. – Исправь оригинал, пока он и его не отобрал. Быстрее!
Медлить было нельзя, поэтому отыскав карандаш, я тут же проставил дату и заверил свою последнюю волю подписью. После чего одна из книг неожиданно соскользнула с полки, и едва не задев меня слетела вниз, образовав небольшой проём, в котором я и увидел его – доктора Вайта. Он вешал на стену точно такой же снимок, который я уже видел в руках рабочих, но только машина – она была смята как жестяная банка из под пива. И не будь у неё заднего крыла окрашенного в светло-синий цвет и этого дурацкого значка на бампере, который я привёз откуда-то с юга и который даже не потрудился ровно приклеить, я бы и не узнал её никогда. Но это была моя машина – точно!
– Что вы делаете? – спросил я, на что он лишь ухмыльнулся и подошёл поближе, всем своим видом давая понять, что уже слишком поздно как для вопросов, так и для ответов.
– Вы точно доктор? – спросил я наполовину мёртвый.
– А почему лишь наполовину? – улыбаясь, ответил он.
– Eugene Gets