потом сразу смеяться в радостном предвкушении. Я места себе не находила, и ни Влас, ни Эрх, ни воины ничем не могли меня отвлечь. А вот то, что чайки своей магией сократили наш путь вдвое, было весьма кстати. Сами северные мореходы уже отправились домой – Оси жаждал поскорее вернуться к жене и дочке.

После того, как Люсьен потеряла мать, мне весь обратный путь ужасно спалось. Нет, меня не посещали призраки, мне не являлись мрачные образы или страшилища. Я просто никак не могла провалиться в сладкое, глубокое беспамятство, к которому так привыкла рядом с Власом.

– Ты просто устала от большой воды, – сказал супруг. – Дома ляжешь в нормальную постель – и сразу уснёшь, как младенец.

– Сначала я всех обниму, поцелую, поем винограда, помоюсь…

– Больно длинный список получается, – рассмеялся мужчина.

Нам впервые было так легко несмотря на все потери. Конечно, никто не стал праздновать уход колдуньи, но и никто, кроме Люсьен, не грустил о Трайр. Мы поставили серое каменное надгробие на холме, где она встречала корабли, я нарвала цветов. Утешать Люсьен неожиданно взялся Эрх, и у него это неплохо получилось. Он даже уговорил девушку отправиться с нами в Вихреградье, и она не стала спорить. Правда, и особой радости не выказала. Мне показалось, что теперь ей всё равно, куда отправляться.

Люсьен не была привязана к матери, но в те последние мгновения, что у них были, колдунья почувствовала, какой могла бы быть её семья. Они обе могли бы создать что-то хорошее, и я, думая об этом, с трудом проталкивала ком в горле. У Трайр была сложная, тяжёлая судьба, но повторит ли Люсьен ошибки матери? Я очень надеялась, что нет.

На берегу нас уже встречали – шумно, счастливо, огромной толпой. Казалось, собралась, несмотря на раннее утро, вся крепость до последнего человека и животного… На пристани теснились только самые близкие, и Элик в их числе. Едва увидев брата, я разревелась, и так и плакала в его объятьях долгие несколько минут.

– Элик… Брат! Я тебя очень люблю.

– И я тебя, сестра.

У меня дрожали ноги, и слёзы всё никак не утихали. Однако когда подошла юная мама, я всё-таки перестала хлюпать носом.

– Ромашка! Ой, какой лапочка!..

Племянника мне вручили бесстрашно и доверчиво, и я долго разглядывала мирно спящего средь шума кроху. Он был очень красивым, и успел наесть пухлые щёки. Мне очень хотелось его поцеловать, но я так и не решилась, и отдала детку маме.

– Он похож на вас обоих.

– А улыбка Элика, – сказала Ромашка. – Чему я бесконечно рада.

Вдоль пристани росло множество водных гиацинтов, из воды торчали головки резковато пахнущих водных Лун, а прямо на досках примостились какие-то смешные розовые цветочки.

– Здесь и правда драконы постарались, – шепнула я Власу.

– Угу. И сама крепость тоже вся цветёт. Даже внутри комнат теперь цветы растут.

Мы переглянулись и рассмеялись. Как же здорово было вернуться домой! Я пыталась всем пожать руки, кого-то даже обнимала. Радостно приветствовала Шимеля, и он улыбнулся в ответ. Мне было хорошо как никогда прежде, ещё и потому, что Влас тихонько поглаживал мои пальцы.

– А что Хран? – спохватилась я, когда мы прошли половину пути.

– Он плох, – отозвался брат. – Но ждёт тебя упрямо.

Я едва не порвала подол, наматывая его на руку. Потуже завязала сапоги – и рванула вверх во всю прыть. Бежать почему-то было тяжелее обычного, наверное, просто отвыкла за долгое время. Спасибо мужу – помогал, не дал запнуться ни разу. Правда, в коридор я забежала вперёд него. С ноги открыла дверь наших с Власом покоев, споткнулась о порог, едва не разбив нос, и увидела Храна, клубочком свернувшегося у балконной двери.

«Ты всё равно кого-нибудь потеряешь»…

– Хран! Хранушка!

Я бухнулась перед псом на колени, взяла в ладони широкую мохнатую морду.

– Я здесь, малыш. Ты чуешь меня? Влас, он не дышит!..

Умер. Я не успела проститься. Он ушёл, так и не узнав, что у меня всё хорошо. Слёзы разъедали горло, как вдруг Хран тихо вздохнул и открыл глаза.

– Пёсик мой замечательный! Мое милое создание! Я здесь, с тобой. Я люблю тебя, Хран!

Обхватила его, принялась целовать в седую морду, гладить милые висячие уши. Умеют ли собаки улыбаться? Хран сжал в зубах мою руку, тяжело поднял лапу, и я легла рядом.

– Не бойся, малыш. Ты не один. Я больше никогда тебя не оставлю, обещаю.

Мне показалось, что в его глазах вспыхнули ярко-синие звёзды, брылья пса обмякли… Он вильнул хвостом, тихо заскулил, и умер.

Я разрыдалась, прижимаясь к ещё тёплому боку. Вот теперь ушёл навсегда. Ну почему я так долго плелась по причалу? Почему не могла повернуть время вспять? Я совсем забыла, что дом – не только радость, но и ответственность, а ещё утрата, когда уходят те, чьё время пришло.

Мой пёс. Тот, кто был со мной с рождения. Верный, надёжный, ласковый друг и строгий защитник. Игрун, забияка, но грозный страж, когда понадобиться. Он не предавал и не отступал. И он верил до последнего, что успеет проститься.

– Веда.

Влас лёг рядом и обнял меня, делясь живым теплом.

– Он прожил хорошую жизнь, и ты была рядом. Не вини себя за эти последние мгновения. Он, я уверен, тебя ни в чём не винит. Он ведь дождался.

Значит, мы думали об одном и том же, но я только горше заплакала. Мужчина тихонько погладил меня по голове, и тут в комнату зашёл Илья.

– Влас, Веда… Простите, что я так вломился… Дело в том, что Эльта пропала.

Только сейчас до меня дошло, что я не видела подругу на причалах.

– Как? – только и спросил старший, не спеша отпускать меня.

– Ушла в горы, к Сонным вратам. Вот письмо.

Мы вскочили одновременно.

– Веда, ты можешь остаться, – сказал Влас, пробежав по бумаге глазами.

– Я попрошу Элика побыть с Храном, но если он не сможет…

– Смогу, – отозвался брат, заходя в комнату. – Я не подслушивал, но Эрх сказал, что Эльты нет в её комнате… Ну я и решил, что дело нечисто.

– Неужели она решила отдать себя служению облачным драконам? – пробормотал Илья. – Неужели из-за Слава?..

– Езжай, сестра, – сказал Элик. – Ты будешь там нужна.

Грохот с балкона заставил меня испуганно обернуться: в комнату пыталась втиснуться Ратха.

– Друзья мои, скорее, садитесь!

Решать надо было быстро, и я, как была – заплаканная и в дорожном наряде – с помощью Власа вскарабкалась на драконицу.

– Нам нужен Слав, – сказал супруг. – Ратха, увезешь троих?

– Конечно, – улыбнулась драконица. – Только скажите, на каком балконе его искать.

Вскоре мы уже неслись над горами, и противоречивые чувства вызывали у меня головную боль. Никогда прежде не знавшая подобных неудобств, я безумно хотела потереть виски, но только крепче