Он, не вставая, подкатил между нашими креслами небольшой сервировочный столик на колёсиках, на котором находились стакан с водой, будильник, коробок спичек и старый, но целый отрывной календарь 1960 года. В центре столика стояла чистая хрустальная пепельница, а на её дне лежало круглое зеркальце, в котором отражался кусочек сегодняшнего ясного утра.
– Давай по паре таблеток выпьем сразу, до начала у нас будет минут двадцать пять.
Хоть этот препарат является сильнодействующим, но такой дозы было достаточно лишь для того, чтобы крепко уснуть, не более. И я взял из его рук две таблетки. Он запил парочку одним большим глотком воды и обратился ко мне:
– Давай, тоже пей, всё должно быть одновременно.
Я выпил и посмотрел на свои электронные наручные часы. Было 09:17. Прошла минута.
– Дальше что? – уже спокойно спросил я, откинувшись на спинку кресла. Видимо, это первая волна снотворного коснулась моего сознания.
– Человек, который приобретает способность вспоминать, сможет полностью пробудить воспоминания о любом своём дне, – продолжил свои объяснения он, и я заметил, что он в это мгновение тоже почувствовал начинающийся эффект лекарства. – Память начинает полностью оживать…
– Об экспериментах с осознанным сновидением я слышал давно, – продолжил я тему. – Это неново. Иногда во сне мне удаётся осознать то, что я сплю. Я даже летал во сне, выбирая направление полёта, но это не оживление памяти.
В разговоре мягко и незаметно наступила пауза, мы оба над чем-то задумались. Я посмотрел на часы.
– Сколько прошло? – спросил он. – Минут пять?
Я не ответил, давая ему понять, что жду от него дальнейших разъяснений. И он опять заговорил:
– Когда ты входишь в прошлую жизнь, первым всплывает воспоминание о последнем событии, происшедшем в этой жизни. Помни, что это вызовет некоторые трудности и будет иметь очень мало смысла. Это будет похоже на фильм, который просматривается в обратную сторону, или книгу, написанную задом наперёд, – мы можем даже вначале почувствовать растерянность. Первое вхождение в прошлое вызовет некоторое замешательство, потому что последовательность событий будет обратной. В обратном порядке очень трудно сразу сообразить, что к чему.
– Вопрос не только в том, как мы войдём в тот мир, но и как мы его покинем? – поинтересовался настойчиво я.
– Надеюсь, ты не забыл своё фото? – спросил он, медленно доставая из своего нагрудного кармана рубашки свою цветную фотографию.
Я протянул ему своё фото, сделанное мной около года назад для какого-то документа. Он смял наши обе фотографии в маленький комок и после обернул их тут же им вырванным листочком календаря с датой 1 декабря 1960.
– Сколько уже прошло времени? – улыбнувшись мне, поинтересовался он, заводя будильник.
– Уже… 09:29…
Волны снотворного ещё сильнее накатили на нас. Я заметил, как его веки стали тяжёлыми, зрачки медленно поплыли. Сон был неизбежен.
Он поджёг фотографии с листком календаря и аккуратно уложил их на поверхность зеркальца на дне пепельницы. Пламя занятно засияло и тихо погасло, через минуту оставив только пепел.
– И это всё?
– Да, – сказал он, – закрывая глаза. – Когда услышим сквозь сон звонок будильника всё и начнётся. Расслабься и засыпай.
– Так просто?..
– Ну, там ещё некоторые математические подсчёты с датами, надо точно попасть в коридор…
– В коридор? – не надеясь уже услышать ответ, ещё успел спросить я, как заметил, что передо мной сидит не моя зеркальная копия, а сам экспериментатор – доктор Такерман. Я попытался что-то возразить, но уснул.
Мне снилась притча, которую я когда-то слышал. Притчу о том, как один человек пришел к монаху и сказал:
– Я был бы очень признателен, если бы ты принял меня в ученики.
Монах отказался. Человек спросил о причине отказа.
– В прошлой жизни у меня были ученики, которые впоследствии превратились во врагов, – ответил монах. – Я теперь все это увидел и знаю, что принимать учеников – значит принимать врагов, а заводить друзей – значит сеять семена для вражды. Теперь я не хочу никаких врагов, поэтому не завожу друзей. Я узнал, что быть одному достаточно. Приближать кого-то к себе означает отталкивать этого человека от себя.
Тут зазвенел будильник…
В моей руке была спортивная сумка. Я шёл сквозь с неба падающий на меня снег по направлению к спортивной площадке, расположенной недалеко от набережной. Я был молод и здоров.
Стоп! Я окаменел. Получилось?.. Не может быть… Так просто? Нет, нет, я же просто сплю. Я только что уснул, выпив две таблетки «…ола»! И только…
Я осмотрелся по сторонам. Люди, машины – это действительно 1960 год! И снег!! Я вытянул руку перед собой. На моей тёплой ладони таяли упавшие снежинки. Это настоящий снег… Я поднял глаза к небу. Оно тоже было абсолютно обычным. Никаких намёков на нереальность.
Куда я иду? Играть в футбол! Да, мы с друзьями любим играть в зимний футбол на снегу на площадке университета. Скорее туда! Такерман обязательно там! Он всегда приходит раньше нас – студентов и не пропускает ни одной игры! Я побежал, ясно осознавая и чувствуя, что я бегу. Я физически себя прекрасно ощущаю! Чёрт побери, я действительно не сплю! Это невозможно!
Подбежав к футбольному полю, я увидел Такермана. Слава Богу! Он один, стоя спиной ко мне, пинает мяч по пустым воротам. Я уже счастлив! Не сбавляя скорости, я на бегу с расстояния метров семи со всей силы точно метнул свою сумку ему в спину и закричал:
– Я убью Вас, получилось!
От неожиданного удара сумки, пришедшегося ему в область поясницы, и моего возмущения он поспешил увильнуть от меня в сторону, но я зацепил его своими пальцами и резко повалил на снег.
– Ты что, ты что?! – завопил он.
– Что? Это Вы что, Вы – экспериментатор долбанный!
– Не понял! – продолжал кричать он. – Да, отпусти ты меня! Я тебя даже не видел, а ты накинулся на меня! Ты в своём уме! Что с тобой?!
– А с Вами? Вы снова молоды, Вам лет сорок!
Мои руки ослабли, я уселся на снег, дав ему подняться. Его лицо выражало полное непонимание моего гнева. Он, отряхиваясь от снега, сказал:
– Ты вон себе щёку поцарапал.
Я вытер лицо ладонью. Кровь… Самая настоящая кровь!
– Мы что на