Вскоре я вернулся в гостиницу. Там поужинал в ресторане. Завтрак входил в стоимость номера, а обедать и ужинать приходилось на суточные. Но цены в ресторане при гостинице были умеренными, а еда – вкусной. Несколько непривычными были только названия некоторых блюд. Например, курица в Питере называется кура. Но здесь, как говорится, хоть горшком назови…
Когда я поужинал, было около восьми вечера. Выяснилось, что мои коллеги вернулись из города и уже все сидели по номерам. Мне же не хотелось коротать вечер в крохотном гостиничном номере и я решил продолжить своё знакомство с Питером. Я вышел из гостиницы и пошёл вдоль улицы, где она находилась, в надежде отыскать что-нибудь интересное. Стоял зимний питерский вечер, особенно тёмный, потому что не было снега, освещаемый фонарями, да окнами домов. Прохожих на улице и проезжающих машин попадалось немного – квартал был тихим. Погода была прекрасная и совсем не типичная в это время для Питера – лёгкий морозец около нуля и тихо. Сырость тоже практически не ощущалось. Как потом говорили старожилы, такая погода в середине февраля для Питера – аномалия. Обычно в это время здесь дуют холодные пронизывающие ветры или стоят морозы. А при повышенной влажности даже несильный мороз кажется больше градусов на пять как минимум.
Моё усердие вскоре вознаградилось – на стене одного из домов я увидел вывеску пивного бара со стрелкой, указывающей в арку. Само заведение располагалось в подвальном этаже того самого дома, а вход в него был со двора. Не знаю, чем оно меня привлекло – может необычным названием? Назывался бар «В ТРЮМЕ». Но внутренний голос настойчиво советовал мне зайти и я не слишком сопротивлялся. Пройдя через арку, я оказался в тёмном типичном питерском дворе-колодце, который освещался лишь вывеской над входом в бар с его названием и изображением парусного корабля. Как оказалось, и всё заведение было оформлено в морском стиле, в духе старинных таверн. Внутри его украшали настоящие якоря, деревянное штурвальное колесо, по стенам висели канаты, завязанные разнообразными морскими узлами. Столики и скамейки были деревянными. Народу практически не было – лишь за несколькими столиками сидела молодёжь. Заведение было чистым и уютным и сразу мне понравилось. Я выбрал столик поближе к окну и заказал кружку какого-то местного пива (я предпочитаю светлое нефильтрованное). Пиво оказалось очень вкусным. Я пил его не спеша, разглядывая зал и думал, что, возможно, здесь также лет триста тому назад пили пиво моряки перед тем, как уйти в море. Куда они плыли потом? Воевать со шведами или везти товары в Европу через окно, прорубленное Петром? А может исследовать далёкие моря, открывать новые земли? Кто знает? Я прямо-таки ощущал вокруг ожившую историю.
Мои мысли прервал звонок мобильного. Звонила жена. В зале связь ловила плохо (всё-таки полуподвальное помещение) и я вышел поболтать на улицу. Говорили мы ни о чём серьёзном, о чём обычно говорят по телефону мужья и жёны, когда первые уезжают в командировку. Я рассказал, как устроился, поделился впечатлениями о Питере, спросил, как дела дома. Всё это время я не стоял на месте, а расхаживал вперёд назад у входа в бар, окидывая взглядом окрестности. Двор был тёмным и казалось вымершим. Лишь в десятке метров за аркой улица освещалась фонарями, а на противоположной её стороне светилась вывеска магазина, располагавшегося в первом этаже дома. Я разговорил по телефону, а сам всё никак не мог отделаться от захватившего меня ещё там в баре ощущения ожившей истории. Окружающие меня дома выглядели старинными. Они вполне могли оказаться современниками эпохи Александра 1, а то и Екатерины. Впрочем, как и вся улица. Уберите электрическое освещение, замените асфальт булыжной мостовой, а автомобили конными повозками и больше ничего трогать не нужно. Улица станет такой, какой была и сто и двести лет назад. Я сделал несколько шагов к арке и посмотрел через неё под таким ракурсом, чтобы не было видно ни уличного фонаря, ни витрины магазина. Потом переместился так, чтобы они открылись взгляду. Как просто. Вот улица, как в прошлом Сделал пара шагов и она уже приобретает современный вид. Отошёл чуть назад – и снова улица нетронутая временем. Так я ходил вперёд-назад у входа в арку, параллельно болтая по телефону. Не знаю, сколько раз я вот так прошёл, когда мне показалось, что вид за аркой изменился. Там вдруг как-то всё потемнело. И под каким углом я не всматривался, не видел витрины магазина на противоположной стороне улицы. Я остановился в нерешительности. Конечно, та часть улицы и магазин могли просто обесточиться, в связи с какой-нибудь аварией на линии, но в тот момент мне показалось, что там просто нет ни магазина, ни электрических фонарей. Хотя, сказать по правде, улица освещалась, но очень тускло. Наверное такой свет могли давать газовые или масляные фонари, которые использовались до электрических. А ещё улица за аркой была какой-то другой. Вроде той же и в тоже время не такой. Другой. Отметив все эти необычные подробности, я обнаружил, что у меня перестал работать телефон. Связь с женой прервалась. Я взглянул на его экран – сеть исчезла. Я сунул телефон в карман, поднял глаза на арку и тут увидел их. Это были двое мужчин. Они шли с улицы во двор через арку. В темноте я их плохо видел, но того, что разглядел было достаточно, чтобы не поверить своим глазам? Дело в том, что одеты они были, как на старинных картинах, что я видел ранее в Эрмитаже. Вместо курток или пальто на них были одинаковые тёмные ниже колен плащи без рукавов с поднятыми воротниками, а на головах чёрные треугольные шляпы, какие носили в армии во времена Петра 1 и позже (после Эрмитажа я стал считать себя в некотором роде экспертом по старинному обмундированию). Шли они лёгкой пружинистой походкой, свойственной военным, проводящим много времени в строевых занятиях. По мере их приближения, я отметил, что на ногах у них были в длинные высокие сапоги с расширяющимися к верху голенищами (такие назывались ботфортами), а сбоку, из-под пол плащей виднелись ножны шпаг. Также я разглядел их лица. По виду они были молодыми – где-то около тридцати (а значит моложе меня). Щёки и подбородки выбриты – только небольшие закрученные усы над верхней губой а-ля Пётр 1, глаза скрывались в тени шляп, низко надвинутых на лоб. Они дружески оживлённо беседовали между собой. Я напряг слух, пытаясь разобрать слова. Говорили они по-русски, но не так, как разговаривают сейчас –