9 мужей?! 1 книга

1

Потерев лицо, чтобы избавится от остатков сна, встаю с кровати и направляюсь на кухню. Щелкнув кнопкой «верного друга, который согревает в зимние одинокие вечера».

Задумчиво наблюдаю за мигающими огоньками. Подсветка мерцая, расходится от дна чайника и до самого его носика.

— Что же он хотел мне рассказать? — бормочу себе под нос, вспоминая свой странный сон. И одновременно с этим доставая заварку из верхней полки ящика.

— Зачем я так далеко её засунула, — проводя ладонью по полке и хватая лишь пустоту, недоумеваю.

Обычно так высоко прятала только сладости. Чтобы не было соблазна съесть вредного на ночь. С моим маленьким ростом, достать пачку печенья или шоколада с мест, находящихся выше трех метров, было невозможно.

Поэтому уж, если очень хотелось, приходилось всегда подставлять стул, чтобы добыть ту или иную вредность. Но почему-то теперь, я и пакетики «Липтона» засунула наверх.

Пододвинув стул, взобралась на него и забрала чай, но по закону подлости табуретка, которую я давно хотела выкинуть, из-за её неровных ножек, пошатнулась. И я полетела прямо на угол стола, не успевая сгруппироваться. Больно ударившись виском, сразу же потеряла сознание.

***

Сидя на стульчике, осматриваюсь по сторонам. Нахожусь, по всей видимости, в приёмной. Прямо классический такой холл, с секретаршей и дверью. За которой похоже находился «Биг Босс». Но только что-то навстречу мне «Он» не спешил. Занят был очень важными делами, наверное. Конечно, как же иначе?!

Только важные дела.

А, может, и не такой я — солидный гость, чтобы отвлекаться от того…чем он там занимается.

Вон даже секретарша на меня внимание не обращает. Сидит, покачивает ножкой и быстро печатает что-то на машинке. Такая старинная пишущая машинка. На похожей еще моя бабушка писала некрологи.

Бабуля у меня работала в газете…местной. Однажды там появилась такая должность — печатать некрологи. Платили хорошо, поэтому бабушка и согласилась.

Так и вышло, что стала она этим заниматься. Ключевую роль в принятии такого решения, играла зарплата. Женщине, оставшейся без мужа, очень были нужны деньги. Особенно, когда на руках маленький ребёнок ещё.

Бабуля всегда говорила, что никогда не стала бы таким заниматься, если хватало бы на жизнь. Грустно, по её словам, когда постоянно сталкиваешь со столькими смертями.

— Доброго денёчка, — решила я всё-таки нарушить затянувшиеся молчание.

— Милочка, ты ослепла? — вскинув на меня поверх очков, злой взгляд, выплевывает дамочка.

Колоритная, кстати, мамзель. Такое чувство, что она сбежала из порнофильма.

Красный латексный костюм. Высокие каблуки. Так ещё и нога закинута на ногу. К несчастью, удаётся заметить и то, что девушка в о-очень откровенном белье. Которое показало всё что можно. И что нельзя — тоже. Как бы теперь развидеть это…

— Извините, — мямлю, сама не понимая до конца, за что и извиняюсь то.

— Я за-ня-та, — по слогам, грубо бурчит девица. По всей видимости, думая, что перед ней сидит «тук-тук, войдите».

— Ты же, дорогуша, все равно сыграла в ящик и спешить тебе некуда, подождёшь пока я доделаю отчёт, — кивает секретарша на стол, где всё еще находилась машинка.

— А потом побеседуем и решим куда тебя отсортировать, — тяжело вдыхая, добавляет она.

Не машинка, конечно.

Девушка!

Но сказала она именно так.

Отсортировать. Как будто я какая-то бутылка пластиковая, что меня нужно подвергать сортировке.

— Извините, — тупо повторяю.

— Во что я сыграла?

— Что тут непонятного?! — раздражённо выдыхает блондинка, отвлекаясь от печатания текста.

— Дала дуба, приказала долго жить, скирдыкнулась, примерила деревянный макинтош, — перечисляет хладнокровно и жестоко секретарша.

А я тем временем ошарашенно хлопаю глазами.

— Ты, милонька, у-мер-ла, — медленно повторяет незнакомка, похоже, чтобы до меня дошло лучше.

— Дорогуша, в аду ты. Неужели ещё не догадалась?! — и тут громыхнули…наверное, небеса.

Хотя какие небеса в аду?

Я вздрогнула. А в голове пронеслась хорошо так запоздавшая мысль.

Как умерла?! Это конец что ли?!

Секретарша же, пока я прибывала в полнейшем смятение. Спокойно продолжает себе свою работу.

Как же странно то.

За какие интересно заслуги попала то я в ад?

Не припомню, чтобы нарушала закон. Напротив, всегда помогала людям, если они нуждались в этом. Была так же волонтером в детском доме.

Однажды, правда, встретив бездомную собаку, которая жалась к стене и поскуливала, сердце дрогнуло. И я решила взять её к себе.

Времени само собой стало меньше, но я не жалела что, приютила Тузика, так я банально назвала дворняжку.

По выходным всё же бегала в детский дом, чтобы отдать вещи, которые оставались от моих младших братиков и сестры.

Мама хотела их выкинуть. Вещи!

Не детей, конечно.

Но, однажды, поняла, что можно же их отнести, тем кто в них нуждается. И так как родственников с детьми у нас не было. Было принято решение жертвовать их детишкам в детские дома.

Так что я стабильно каждую неделю таскала либо сладости килограммами, либо фрукты ящиками, либо вещи.

— Ладно, это закончила, — вырывает голос секретарши из размышлений.

— Теперь можно и с тобой разобраться, — воздух вокруг блондинки уплотнился.

Сунув руку в своеобразный карман, девушка, как фокусник в цирке, выудила тощую папочку.

— Так…так…так, посмотрим, поглядим, — открыв на первом листе сказала секретарь.

— Вероника Степановна Крылова, восемьдесят пять лет, в тюрьме не была. Заслуг нет. В тридцать два года, восемь месяцев, убила своего мужа. За то что он, тут цитата: «Кобеляка такой». Изменил ей с соседкой и, по совместителю, лучшей подругой Людочкой. За это муж получил топором по голове, подруга кулаком по… — девушка прокашлялась.

— …снова идёт цитата, «наглой роже». С прискорбием, информирую вас, что за это вы, Вероника Степановна, будете жариться на котле вечность. Спустя этот срок, — я не знала как может пройти вечность. Но секретарше дьявола должно быть виднее.

— Вы можете обжаловать приговор, — секунды три помолчав, секретарша сдвинув очки на нос, проникновенно у меня спрашивает:

— И всё-таки стоило ли это того? Так бы могли легко проскочить наверх, — устало поправляет девушка золотистые волосы.

— Наверное, стоило, не знаю, — пожимаю плечами.

— Вы меня извините, конечно, но я — не Вероника Степановна Крылова.

— А кто? — как-то спокойно, пох…фигистически я бы сказала, уточняет незнакомка.

— Вероничка Лисицына, двадцать лет, — не выдержав, срываюсь на стенания: