сказал незнакомец, когда я споткнулся и остановился.

— И вам.

— Сегодня отличная погода, не правда ли?

— Ну да.

— Берегись Милтона!

— Кого?

В следующее мгновение что-то массивное врезалось в меня сзади, повалив лицом на землю. Огромная тяжесть навалилась на спину. Первой мыслью было, что меня грабят, за исключением того, что красть, собственно, нечего. Вторая мысль: что у Милтона, кем бы он ни был, проблемы с дыханием. Он тяжело дышал мне в ухо, обжигая затылок горячим воздухом.

— Милтон! — выругался мужчина. — Отпусти его!

Тяжесть исчезла, и Милтон, оказавшийся самой большой собакой, которую я когда-либо видел, бросился, тяжело дыша и извиваясь, к своему хозяину. Он, наверное, весил столько же, сколько и я. У него была короткая шерсть и отвисшие щеки. И ботинок во рту.

— Прости за это, — сказал мужчина, забирая у собаки свой ботинок. — Он всё ещё просто щенок.

— Щенок? — удивился я, поднимаясь на ноги и отряхивая грязь, листья и мох с рубашки спереди. — Он огромный!

— Ну, да. Такая порода, — он повернулся и швырнул ботинок в сторону леса, а Милтон радостно побежал за ним. — Он лучшая охотничья собака в королевстве. По крайней мере, так они говорят.

— Кто они?

— Хозяин питомника моего отца. Они вывели его и обучили. Говорят, он может выследить призрачного оленя на другом конце света. Не то чтобы я когда-либо проверял эту теорию.

— Ты им не веришь?

— Верю. Просто мне всё равно.

— Почему?

— Охота наводит на меня скуку. Я еду за Милтоном, пока он делает всю работу, а потом мне приходится разделывать животное и тащить его вонючий труп обратно во дворец, чтобы все могли восхищаться этим и притворяться, что я сделал что-то особенное, — он пожал плечами. — Многие мужчины охотятся, потому что должны. Пусть олени останутся им. Мы с Милтоном предпочитаем играть в «принеси».

Я зацепился за одно слово.

— Дворец? — и тут меня настигла тяжесть понимания собственной глупости.

Я рухнул на колени, опустив взгляд в землю. Вот я стою перед принцем и разговариваю с ним, как будто он всего лишь ещё один слуга.

— Ваше высочество, пожалуйста, простите меня. Я вас не узнал.

— С чего бы ты мог меня узнать? Мы не встречались.

— Моё поведение непростительно.

Он рассмеялся.

— Ничего подобного. Я не ношу никаких знаков моего титула, кроме кольца, которое ты едва ли мог разглядеть оттуда. Мы никогда раньше не встречались, а это значит, что ты никак не мог знать, кто я такой. Так что мне кажется, что твоё поведение вполне простительно.

Я рискнул поднять глаза. Принц смотрел на меня сверху вниз с явным раздражением.

— Ради бога, вставай! — вздохнул он.

Сначала я чувствовал себя глупо из-за того, что не узнал его, а теперь он заставил чувство усилиться от понимания, что я и не должен был это сделать. Я снова поднялся на ноги, стряхивая листья с колен. Милтон вернул туфлю, а принц повернулся и снова швырнул её в сторону леса. Он, казалось, забыл, что я тоже тут. Я стоял, наблюдая, как они играют, и размышлял, что же мне делать дальше. С одной стороны, мне не следовало бы с ним разговаривать, ведь могу сказать что-нибудь глупое. В конце концов, он принц, а я всего лишь прислуга в доме моей тёти. Для меня вообще неуместно говорить с ним, если он не заговорит первым. С другой стороны, я не мог уйти, не получив разрешения.

Я нагнулся и поднял удочку с земли, куда она упала, когда Милтон сбил меня с ног. Это движение, казалось, привлекло его внимание, и он повернулся ко мне.

— Ты уходишь?

— Сир, с вашего позволения…

— Прекрати! — он вздохнул, снова бросил ботинок Милтону и покачал головой. — Ты нравился мне гораздо больше, когда думал, что во мне нет ничего особенного

Это поставило меня в тупик. Я ему нравился? При этой мысли ёкнуло сердце. Но, видимо, больше не нравлюсь.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Синдер, — вот только это технически неверно. Синдер — фамилия и так звали меня тётя и двоюродные сёстры. Никто не называл меня по имени. — Элдон.

— Так какое из них? — он поднял брови, глядя на меня.

— Элдон Синдер.

— Приятно познакомиться с тобой, Элдон, — сказал он. — Я Августус Александер Корнелиус Ксавье Редмонд, — он рассмеялся. — Но ты и так это знаешь, правда?

— Да, сир.

— Не называй меня «сир».

— Но…

— Мой отец зовет меня Августом. Мама зовет меня Алекс. Ты можешь называть меня Ксавье.

— Это было бы неуместно.

— Уместно — это скучно. Куда ты направляешься?

— На рыбалку.

— Правда? — спросил он, внезапно насторожившись и заинтересовавшись. Посмотрел на удочку в моих руках. — С этим?

Что за вопрос? Я тоже посмотрел на удочку, пытаясь понять, что в ней примечательного.

— Ты правда ловишь рыбу палкой?

— Это удочка.

— Как это работает?

Я мог бы подумать, что он пытается выставить меня дураком, но выражение его лица не было насмешливым. Он казался искренне заинтригованным.

— Ты что, никогда не рыбачил?

— Мой отец говорит, что рыба — это для крестьян. Он запрещает её подавать. Но однажды я прокрался в помещение для прислуги, и они дали мне немного. Это было восхитительно!

Я пытался решить, обидеться ли на замечание о крестьянах. Он, казалось, ничего не замечал и снова посмотрел на мою удочку.

— Ты наносишь им удары ножом?

— Нет! Я насаживаю наживку на крючок, и когда рыба его заглатывает, вытаскиваю её из воды.

— Так ты ловишь их по одной за раз?

— А как иначе?

— Понятия не имею, — сказал он, улыбаясь. — Я никогда об этом особо не задумывался, — снова вернулся Милтон с туфлей, но вместо того, чтобы бросить её, принц уставился на меня, его глаза были яркими и весёлыми. — Ты собираешься туда сейчас?

— Да.

— Отлично, — сказал он, натягивая ботинок. — Показывай дорогу!

Так я и сделал.

Это было странно — идти по лесу, как я всегда делал, неся свою удочку, но на этот раз с принцем, идущим за мной по пятам.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, не приснилось ли мне. Он смотрел на верхушки деревьев, совершенно не обращая внимания на то, куда идёт. Если бы я так делал, то непременно споткнулся бы и упал. Очевидно, принцам было даровано немного больше врождённой грации.

Милтон лаял и резвился вокруг нас, бросаясь вперёд, чтобы разведать дорогу, а затем возвращаясь и как будто говоря: «Поторопитесь, пожалуйста? У меня нет в запасе целого дня!», а затем снова бросался прочь, выл и лаял, как будто шёл по следу какой-то серьёзной добычи.

Лес молчал за нами. Даже деревья, казалось, затаили дыхание, ожидая,