- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (69) »
душевное состояние.
Взглядом уцепился за ромашку на противоположеной стороне и брел словно во сне.
Перебрался, но отдыхать не стал. Духота днем в Калифорнии стояла неистовая, куда там Новоархангельску в Русской Америке. Хотя сейчас, по весне, вечерами без плаща зябко.
Камергер, принужденный придерживаться приличий в одеянии страдал поболее матросов. Поэтому на солнцепеке не остался, а поскорее юркнул за стену, в спасительную тень. Здесь уж и остановился отдышаться в беседке.
Но едва опустился на шероховатую каменную скамью, как перед глазами всё поплыло и следом погрузилось во тьму…
Очнулся я, как показалось сразу.
В груди саднило: "Вот это молнией приложило!" – подумал, потянулся растереть. Рука словно протез.
Коснулся чего-то шершавого, зацепился ногтем как будто за отворот, соскользнул. Начала подниматься озадаченная мысль: "Что за фигня? Ногти-то откуда? Их же оторвало вместе с кончиками пальцев!". Но додумать не успел.
Отвлекла меня отчётливо слышимая гортанная перекличка словно бы по-испански. В школе и погранучилище учил английский, на службе пришлось заняться французским, но легко различаю основные европейские языки. Вот разве что испанский с португальским спутаю… Напряг слух – нет, всё-таки испанский.
Но удивиться и тут не нашлось секунды: пронзительно заныла чайка, показалось что прямо над ухом.
Голова сама собой задралась! Кое-как, шея-то слушалась со скрипом. И в рефлекторно распахнутые глаза ударил ослепительный свет!
Сердце забухало в ушах, а в мозгу билась только одна мысль: "Как? Я же после подрыва слепой!"
"Сон что ли?!" – от услышанного и увиденного усомнился в реальности происходящего. И не нашёл лучшей проверки как ущипнуть себя за бедро.
Пальцы тоже подчинялись еле-еле, поэтому резкой боли не получилось, но всё-таки шкрябание как котенок лапкой почувствовал. Спустя пару секунд справа на плечо кто-то внезапно навалился, задышал в ухо. Тяжело, с одышкой.
От неожиданности я отшатнулся.
Ну как отшатнулся. Попытался.
И с матюгами едва не сверзся со скамейки.
К счастью тот, второй, расторопно ухватился за столешницу.
Хотел поглядеть на него, но вопреки усилиям голова повернулась не вправо, а влево. Этот незнакомец, как я понял, управляет мною как тряпичной куклой-марионеткой, офигеть!
– Изыди нечистый! – проговорил мой рот требовательным, нисколько не испуганным баритоном. Довольно приятный, хорошо поставленный – как-то слышал такой в театре, когда нас курсом в погранучилище водили на спектакль.
– Иээээ коровья морда! – не нашел ничего умнее я.
Дальнейшее наблюдателю со стороны напомнило бы сцену у фонтана из "Золотого теленка" между Паниковским и Шурой Балагановым, когда они друг друга толкали и выясняли кто есть кто.
А если бы эту картину увидел кто – либо из местных жителей, то поразился бы странным кривляниям с бессвязными разноголосыми выкриками в исполнении русского посланника.
Но я это уж потом так вспоминал. А тогда было не до смеха.
Тот, второй, хотя и задыхался явно лучше владел телом. Что меня злило и заставляло предпринимать всё новые и новые попытки. Молодость победила.
Соперник выдохся и отступился. Однако едва отдышавшись дипломатично осведомился: – Кто вы сударь?
"Хорошенькое дело!" – возмутился я про себя. Но визави тем не менее каким-то образом меня услышал, потому что пожал плечами.
"Это чтоже, мы разговариваем каждый про себя, но друг друга слышим? – спросил собеседник, – Похоже на то… – подтвердил я".
Мне это понравилось, не люблю слабых противников, только сильные разжигают азарт, позволяют играть с удовольствием. Поэтому задумался прежде чем ответить.
Я уже сообразил, что кто-то законопатил меня в чужое тело. Из того, что костюм на нём старинный, а речь старомодная, догадался что скорее всего я очутился в прошлом. Где? Когда?
Да нет, не верил я во всяческие волшебство и чудеса, но факт оставался фактом. И Поэтому решил выведать побольше, чтобы знать как ответить лучше:
"Позвольте, сударь, но не находите ли Вы, что не слишком вежливо спрашивать у человека кто он не назвавшись самому?" – "Ваша правда, – легко согласился неизвестный, причем говорил также не раскрывая рта, – Тогда Позвольте представиться: камергер двора его Императорского величества Александра I. И директор русско – американской компании граф Николай Петрович Резанов к Вашим услугам".
Я переваривал. Севшим голосом уточнил: "А год – то сейчас какой?" – "Год 1806 от Рождества Христова, 26 марта", – удивлённо отвечали справа. – "Нифига себе", – промямлил я. – "Так стало быть мы сейчас в Сан – Франциско", – заключил полуутвердительно, полувопросительно. – "Да, – с ноткой удивления подтвердил камергер. – Но откуда Вам сие известно?" – "Ууу, – выдохнул я. И попытался поджать губы. немножко это получилось. Но вопрос собеседника до поры пропустил мимо ушей: – Что-то не верится". – "Хм, глядите", – попался на мою уловку, пробурчал камергер приподнимаясь и делая движение к выходу.
Собственно так я и задумывал, но такого проворства от владельца тела не ожидал. Меня на ватных ногах повело и вялыми пальцами я судорожно хватанул за столешницу.
Резанов плюхнулся обратно: "Нет, так не пойдёт. – Отдышался, продолжил: – Неуклюжий стал, члены хлипкие", – буркнул оправдываясь. – "Да похоже мы с Вами одним телом обои рулить пытаемся. Как в лодке каждый своим веслом. Эдак мы далеко не уплывем… Надо договориться, а то беда".
Резанов помедлил, затем спросил: "Скажите, как к Вам обращаться?" – "Ну что ж, извольте. Меня зовут Савинов Сергей Юрьевич. Друзья зовут Савелий, можете и Вы так, – обозначил я наши желательные взаимоотношения. – А остальное расскажу, когда удостоверюсь в Ваших словах. Ведь это справедливо, не находите? – и, помедлив добавил: – Вот что, коль скоро мы с Вами оба в одном и том же теле, а Вы, насколько я понимаю его хозяин, а я всего лишь гость, то давайте – ка мы станем поступать так: будем договариваться обо всём. И когда кому – либо что – то надо сделать, другой в этот момент будет как – бы затаиваться. Вот сейчас я попробую затихариться, а Вы тогда уж Вставайте Идите смотрите. Я – то наверное всё это Вашими глазами увижу". – "Доброе решение, – согласился Резанов. – Ну, я начинаю", – осторожно, будто ревматик, поднялся и словно по минному полю двинулся к выходу.
За крепостной стеной медленно повел глазами, озирая окрестности, давая мне время на осмысление.
Я остолбенел. Нет, то что парусники в бухте это ерунда – парусники и в мое время такие. Крепостную стену и бойницы – в мое время можно увидеть в таком ракурсе. Но вот то, что отсутствует
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (69) »