Георгий Филиппович Байдуков Первые перелеты через Ледовитый океан

Часть I Полёт на восток «Молодцы туполевцы!»

 

Поздней осенью 1935 года, вечером, я заехал к Валерию Павловичу Чкалову на квартиру в доме № 76 по Ленинградскому шоссе. Валерий долго тряс мою руку, обнял и усадил за стол. Я вглядывался в его лицо. Глаза стали живее, морщины разгладились. На отвороте кожаной куртки сиял орден Ленина, которым весной его наградило правительство за испытания самолета.

— Ну вот, Байдук, опять встретились...

— Да, ты немного изменился,— заметил я.

— Постарел, брат. Ну, а что же ты хочешь — отец семейства: теперь у меня сын Игорюха и дочь Лерочка. Дочь недавно родилась, пойдем, посмотришь.

И он увел меня смотреть малышку, которая свободно умещалась в широких ладонях отца.

— Оставь, Валерий,— вмешалась Ольга Эразмовна, жена Валерия Павловича. Она отняла ребенка, которого отец смело и радостно подбрасывал вверх.

— А ты говоришь, Егор...— И он, неловко посмеиваясь, потащил меня показывать свою новую квартиру.— Живу как бог...— повторял Валерий Павлович, показывая свое несложное домашнее хозяйство.— Ну, а ты как? — участливо поинтересовался он, заметив на моем лице тень недовольства.

— Так себе, Валериан...— По старой памяти я называл его Валерианом.

— А что?

— Видишь ли, разговор к тебе есть...

— Ну-ну, давай, что же ты не сказал сразу?

— Да неудобно как-то, народу много...— совсем не к месту ответил я, потому что в комнате была только Ольга Эразмовна с малышкой.

— А у меня всегда, брат, народ, люблю компанию...

Я немного опешил, не зная, как подойти к нему, а жена его Ольга Эразмовна настороженно прислушивалась к нашим словам. Уловив ее недовольный и укоризненный взгляд, я умолк. Валерий, еще не зная того, что таилось в моих словах, ждал объяснений. Я подмигнул ему, качнул головой в сторону хозяйки дома.

Он догадался.

— Ладно, пойдем на улицу, я тебя провожу... Он быстро оделся, и мы вышли на аллею Петровского парка.

— При женах нельзя вести такие разговоры, будут напрасно волноваться,— заметил я.

— Ясно. Ну выкладывай.

— Ты знаешь, самолет, на котором мы с Леваневским пытались перелететь полюс, сейчас находится на доработке,— начал я.

— Ну и что же, мне какое дело до этого? Ведь это ваш самолет.

И я рассказал Чкалову все о нашем полете с Леваневским.

После того как Михаил Михайлович Громов на самолете «АНТ-25» установил рекорд дальности полета по замкнутой кривой 12411 километров, герой челюскинской эпопеи Сигизмунд Александрович Леваневский на одном из приемов в Кремле в начале 1935 года попросил согласия на организацию беспосадочного полета из Москвы в США, в г. Сан-Франциско, через Северный полюс.

Проект перелета был рассмотрен и одобрен. Постановлением Совета Труда и Обороны был определен следующий состав экипажа самолета «АНТ-25»: командир корабля — Герой Советского Союза полярный летчик С. А. Леваневский; второй пилот корабля — слушатель инженерного факультета Академии ВВС имени Жуковского летчик Г. Ф. Байдуков, автор этих строк, и штурман корабля — штурман Черноморского флота В. И. Левченко. Запасной второй пилот — командир штурмовой эскадрильи летчик В. М. Гуревич. Запасной штурман и ответственный за штурманскую подготовку экипажа «АНТ-25» — начальник штурманской кафедры Академии ВВС имени Жуковского профессор А. В. Беляков. Этим же постановлением СТО был организован комитет по дальнему перелету во главе с наркомом тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и конструктором А. Н. Туполевым.

В разгар весны 1935 года меня вызвал к себе начальник академии товарищ Тодорский. Из своего сейфа он достал какую-то бумагу и, протянув ее мне, сказал:

— Изучи внимательно да приступай к немедленному исполнению.

Я читал выписку из постановления СТО о моем назначении в состав экипажа Леваневского для перелета на «АНТ-25» через полюс в Америку.

Не улавливая смысла, я дважды перечитал тот же текст. Видя на моем лице недоумение, Тодорский спросил:

— Что вам, товарищ Байдуков, не ясно? 

Я молчал, и мой начальник вновь спросил:

— Да знаете ли вы Леваневского?

— В том-то и дело, что Леваневского я не знаю; что такое Арктика, помню смутно по рассказам Фритьофа Нансена, которые читал ребенком.

— Все равно не годится задания выполнять с кислой миной... Энтузиазм нужен в таких делах, дорогой мой друг! — заключил начальник академии и, прощаясь со мной, добавил: — Желаю успеха! Дело чрезвычайно важное!

Через несколько дней мне был вручен пакет от члена ВЦИК СССР С. А. Леваневского. Сигизмунд Александрович просил меня быть у него на квартире в 18.00. Прибыв точно в назначенное время по указанному адресу, я увидел перед собой голубоглазого красивого человека, чуть выше среднего роста, пригласившего меня войти в просторную гостиную. Я сразу понял, что это и есть мой командир Леваневский.

В первые же минуты беседы мне стало ясно, что у него большой опыт морского летчика в полетах на Севере.

Было около десяти часов вечера, когда в квартиру Леваневского вошел штурман Виктор Иванович Левченко — высокий, стройный моряк.

Мы повели разговор втроем — всем экипажем основного состава. Штурман мне разъяснил, что от Москвы до Сан-Франциско через Тихий океан около 18 тысяч километров, через Атлантический океан — около 14 тысяч, а через Северный полюс — 9605 километров. Мне стало понятно значение избранного маршрута.

После беседы мы договорились завтра быть на московском аэродроме, где меня ознакомят с самолетом «АНТ-25», который модифицировался в арктический вариант.

Многое потребовалось переделать и дополнить на этом самолете, чтобы приспособить его к перелету через арктическую часть земного шара. Члены экипажа Леваневского за три месяца до начала перелета выполнили большую программу наземных и летных тренировок.

И вот в первых числах августа 1935 года в рассветном озарении утра Сигизмунд Александрович отлично провел разбег перегруженного «АНТ-25» и благополучно оторвался от бетонной полосы Щелковского аэродрома. Мы взяли курс на север, к полюсу, в Северную Америку.

Погода была великолепная, мотор работал безукоризненно; равномерный рокот его на максимальных оборотах вливал в души членов экипажа уверенность в успехе полета.

Но как иногда в мгновение рушатся надежды! Через несколько часов полета, еще задолго до подхода к Кольскому полуострову, Леваневский подозвал меня и прокричал в ухо:

— Посмотрите, что это за веревочная струя масла вьется на левом крыле?

Действительно, на крыле виднелся довольно мощный поток масла, похожий на непрерывно извивающегося гигантского червя. Внутрь самолета также откуда-то попадало