что-то, поняла бы, что Дикая охота высасывает магию из Фейвальда, ослабляет нас, пока мы бежим. Твоему глупому мужу не стоило тратить силы, чтобы впечатлить тебя.

— У тебя чересчур острый язык, Леди Кубков, — проворковал Скуврель, мы рухнули на землю, придавив большой белый цветок. Мои кости встряхнуло от приземления, но Скуврель даже не перестал говорить. — Может, если я скормлю тебе одно из твоих ушей, ты станешь мягче.

— Вряд ли ты сможешь, Валет, — парировала Хуланна. — Мое сходство с сестрой осталось, несмотря на мою продвинутую красоту и бессмертие. Ты сможешь слушать, как я кричу таким же голосом, как она? Сможешь видеть мою боль в таких глазах, как ее?

Он захихикал, но звук был напряженным, и я от этого нервничала.

Рожок прозвучал ближе.

— Что будет, если мы не убежим? — спросила я, голос дрожал сильнее, чем мне нравилось.

— Мы станем камнем, — сказала Хуланна. — «Ты прирастешь корнями к земле, ведь трусость не дала тебе убежать». Это одно из правил. Так что беги, моя хрупкая смертная сестра. Беги до крови на ногах.

Ей не нужно было повторять.

Ранее в Фейвальде…

Он ждал ее прибытия. Когда она прошла в двери, где он висел в шелковом мешке, он ощутил ее — ждущую, осторожно подбирающую слова.

— Я всегда думала, что лучшая роль была у Валета, — отметила она.

Нож пронзил красный шелк в дюймах от его носа. Он отпрянул, уклонился от клинка, рассекающего шелк. Он выпал на пол.

Он вскочил на ноги, тяжело дыша, благодарный за холодный воздух. Казалось, мышцы вот-вот откажут. Как долго он был в мешке? Годами?

Липкий пот высыхал на нем из-за воздуха вокруг.

— Ну? — она приподняла идеальную бровь.

— Как скажете, леди, — прохрипел он. Он ощущал, как сила росла за каменным кругом, в котором он стоял.

— Я могу выпустить тебя из круга, — она теребила свое платье — платье из белых стеклянных бусин. Бусины были завязаны на шее и на бедрах. Она двигалась, и бусины гремели и дрожали.

Он старался не выдавать восторга, но не смог не облизнуться.

— Заключи со мной сделку, — проворковала она. — На свою жизнь.

Он сглотнул.

— Что вы предлагаете, леди Кубков?

Она провела пальцами по своим нежным рыжим волосам, словно только сейчас думала об этой сделке — словно не обдумывала ее днями, пока он страдал в поте и агонии.

— Отыщи мою сестру и приведи ее в Фейвальд, — проворковала она.

— И? — спросил он.

— Только это.

— И что я получу?

— Я сниму твое бремя, твой долг, связь на тебе. Ты будешь чист и свободен.

— Договорились, — хрипло сказал он. — Я согласен на сделку.

Она уже сделала первую ошибку. Она не уточнила, что ему делать, когда он поймать ее сестру. У него уже был план на это.

Глава третья

Мы спустились с холма, огибая зеленые лозы и мягкие лепестки, пригибаясь и уклоняясь от встревоженных колибри, быстро проносящихся мимо нас. Блуждающие огоньки сияли малиновым, бирюзовым и ярко-желтым, трепетали в воздухе, собираясь в группы больше, словно для них так было безопаснее, как для нас.

Среди простора были разбросаны статуи, словно их творец возводил скульптуры в диком порыве, не думая, кто их увидит. Там, конечно, были фейри — размером как живые, на лицах был ужас. Это было его любимое выражение лица.

Одна была похожа на женщину, которую я видела на вечеринке Двора Крыльев — на плече ее платья была пришита сова. Ее глаза были огромными, губы приоткрылись в ужасе.

Мои ноги стучали по земле и мху, сердце колотилось в груди, было тяжело дышать достаточно быстро, и ноги кричали мне замедлиться. Я не осмеливалась. Скуврель бежал со мной, мы поднялись на следующий холм, и я оглянулась.

Когда он говорил, что нас преследовали мертвецы, я не поверила ему, но жуткая армия теней доказала, что я ошиблась. Они ехали на мерцающих зверях: лисах и оленях, единорогах и фениксах, гончих и рысях, на бегающих птицах, которых я не знала, даже на змее с телом толще нашего сарая для коз. На каждой спине было один-два, а то и пять мертвецов. Они были почти прозрачными, но обрамленными светлым сиянием, и даже издалека я видела, что в их руках было полно оружия.

Я охнула при виде одного из них. Его крылья были знакомыми — одно было темным, похожим на крыло летучей мыши, другое — белым с перьями птицы. Старый Равновесие. Скуврель не врал — мертвые охотились на нас.

Во главе бежала стая голубых призраков псов. Каждый был больше дома, в котором я росла. Их груди были широкими, мышцы выпирали. Свет луны сверкал на клыках ближайшего. Они бежали, слюна летела из раскрытых пастей.

На одном из псов сидела огромная фигура с рогами как у барана и голый по пояс. Его тело было с рядами шипов, как на кусте роз, они начинались у его шеи и становились почти когтями у костяшек и пояса штанов. Длинный хвост с крючком на конце метался в воздухе, словно что-то волновало его. Его кожа была голубой, как молоко, но глаза сияли жутко оранжевым. Голубые татуировки извивались на коже с шипами, его голова была обрита, и только полоска волос по центру была заплетена в длинную косу, которая разделялась у его плеча на четыре равные косички, как на конце хлыста. Его длинные острые уши фейри украшали кольца из костей.

Я могла поклясться, что он через расстояние поймал мой взгляд.

Я поежилась от вида.

— Постойте, — выдавила я. — Мы можем уйти в другой мир. Я вытащу меч.

— Не на Дикой охоте, — сказал Скуврель. Он не выглядел уставшим, но его дыхание вырывалось быстро. — Магия не сработает на Дикой охоте, если ее не запасли.

— Я должна попробовать! — я вытащила меч и рассекла воздух. Снова. Еще раз.

Ничего.

Ругаясь, я сунула меч за пояс, и Скуврель схватил меня за руку и потащил за собой.

— Беги, тараканчик, — кричала мне сестра. — Беги, беги, беги!

— Тихо, — прорычала я. — Ты не на том месте, чтобы смеяться.

— Разве? Ты поймала меня, но не победила. Пророчество не исполнено. Мои армии все еще громят мир смертных. Что ты теперь можешь?

Я игнорировала ее, но страх пронзил меня. Я не могла думать сейчас о том, какими точными были ее слова.

Рожки зазвучали снова, и мурашки бежали по моим ногам.

— Сюда, — выдохнул Скуврель.

— Мы можем на чем-нибудь ехать? — выдавила я.

— Если найдем что-нибудь. Все будет убегать. Фейри и звери. Они будут уничтожать тех, кого поймают, превращать в камень или тащить к Двери Жути.

Те статуи…