сунула меч в ножны. Сердце билось в горле.

В колчане еще были стрелы. Я вытащила одну и вложила ее.

Я едва могла унять дрожь в руках, пока целилась.

Скуврель и Убийца родни катались по земле, бились с воплями и рычанием. Я едва могла различить их, но не важно, куда летела стрела, да? Она попадет только по Убийце родни. Если она попадет по Скуврелю, то не насмерть. Стрела убивала только злое сердце.

Стреляй, Элли! Пока не поздно!

Скуврель закричал, и я выпустила стрелу.

Не отходите! Оставайтесь на месте!

Фигура прыгнула перед моей стрелой, ветка была сжата в ее руке.

Нет!

Моя мама.

Она пошатнулась и упала на землю, как брошенная корзинка.

— Нет! — закричала я и бросилась к ней.

Скуврель взревел впереди, но в реве была боль. Я поймала маму, когда она падала на землю. Я прижала ее к себе.

Что я могла? Стрела была в ее груди. Не в сердце. Не в сердце, да?

Мои ладони дрожали, я пыталась посмотреть. Я не осмелилась выдергивать стрелу из ее груди. Будет только хуже. Я знала по опыту охоты, что стрела была близко или в ее сердце. Каждый удар сердца выгонял кровь из раны.

— Держись, мама, — я прижимала ее к себе. Я схватила край ее плотной юбки и оторвала, скомкала ткань и прижала к ране вокруг стрелы.

Ее дыхание вырывалось с хрипом, я уложила ее на землю.

Земля дрожала, три голема промчались мимо, прогоняя пару гончих. Они скулили, щелкали зубами, поджав хвосты. Мы побеждали… или нет?

Скуврель рухнул рядом со мной во второй раз, его тело отлетело от твердой земли. Его глаза были черными, лицо — бледным, красные порезы покрывали его руки и грудь. Его камзол и рубашка были изорваны. Он посмотрел мне в глаза на миг и шепнул:

— Я вернусь за тобой, Кошмарик.

Хлыст рассек воздух, обвил его ногу, и его оттащили по листьям и хвое на земле в лесу.

Глава тридцать пятая

— Элли, — выдавила мама. — Элли, слушай.

— Я слушаю. Мне очень жаль. Я люблю тебя, мама.

Дыхание вырывалось слишком быстро, я смотрела на Скувреля, которого тащили по земле, а потом на рану на груди мамы, на ее лицо, пока она говорила, а потом на Скувреля.

— И я тебя люблю, Элли, — она закашлялась. — Ты — дочь своего отца. Дочь Хантера. Ты должна знать это.

— Конечно, я знаю, — сказала я сквозь слезы. Я дрожала. Что я сделала? Как ей помочь? Как помочь Скуврелю?

— Тебе нужно позаботиться о нем.

— Да, конечно, — согласилась я. — Тебе нужно отдохнуть. Я найду помощь.

Я подняла голову. Где был Рокки? Где были другие големы?

— Он в пещере между камнями. Как и твоя сестра в клетке, — выдавила она. — Мне нужно многое тебе рассказать.

— Тебе нужно поберечь силы, — сказала я, нежно прижимая ладонь к ее лбу. Она потела. — Рокки!

Вдали я услышала крик Скувреля.

Я пыталась увидеть его, но он пропал из виду. Разбитые деревья, кровь, следы на земле остались. Я охнула, ладони дрожали, я пыталась решить, что делать.

Я ощущала притяжение, но при этом была прикована к месту. Веки мамы трепетали.

Что мне делать? Что я должна была сделать? Где был Рокки?

Я сглотнула.

— Я умираю, Элли. Мне нужно тебе сказать, — выдохнула мама. — Ты можешь вернуть разум отцу. В Фейвальде есть ручей. Ручей Слез. Я говорила со старейшинами Путников. У них есть легенда.

— Мы пойдем вместе, — я старалась убрать дрожь из голоса. — Держись. Мы пойдем вместе.

Если я заберу ее в Фейвальд, я смогу спасти ее жизнь.

Возможно.

Если я заключу правильную сделку, как Равновесие.

Но если я уйду, значит, брошу Скувреля с тем, что задумал для него Убийца родни. И это означало, что моя армия останется уязвимой в мире смертных.

Но это была моя мама.

Она всегда была сильной и храброй.

Она всегда помогала мне.

Горячие слезы лились по моим щекам.

— Больше, чем раньше, — выдохнула мама, — мы полагаемся на тебя. Не повторяй ошибки моей юности. Не доверяй фейри. Они — монстры. Все. Даже твой муж.

Она закашлялась, и я сжала ее ладонь.

Мне нужно было принять решение. Сейчас. Пока она не умерла, пока не было поздно.

Думай, Элли. Думай.

Я услышала еще крик вдали — крик чистой агонии — и я его узнала. Сердце разрывалось надвое. Скуврель нуждался во мне.

Моя мама нуждалась во мне.

Я смотрела то на кровавый след, то на нее.

— Твой отец, — выдохнула она, и ее глаза закрылись.

— Мама, — охнула я.

Она не была мертва. Она все еще дышала. Но мне нужно было действовать. Мне нужно было действовать сейчас.

Я всхлипнула.

Вдали вспыхнул свет, крики Скувреля прекратились.

Я встала, онемев из-за тела матери у моих ног. Свет вспыхнул вдали, и дыра меж двух камней была в двух десятках шагов от меня.

Куда идти?

Что делать?

Я подавила волну паники, пыталась думать.

Я не принимала решение сознательно, ноги уже шагали по тропе между сломанными деревьями, схватила иглу из ствола и пошла за обломками. Кровь была на деревьях и кустах, испачкала камни. Деревья толщиной с мое запястье были разбиты. Всюду было разрушение.

Я шагала по тропе, слезы медленно прекратились, лицо ожесточилось. Я была готова биться. Мне было почти нечего терять.

Тропа заканчивалась черными следами огня. И ничем.

Ни Скувреля.

Ни Убийцы родни.

Ничего.

Я провела рукой по волосам, глядя на почерневший круг, сердце колотилось.

Что я наделала?

Я потеряла их обоих.

Я побежала к матери на тропе, убирая иглу Скувреля за пояс, взяла волшебный меч дрожащими руками.

Я еще никогда не была так растеряна.