Высокий молодой парень встал, поворачиваясь, чтобы выследить Виктора, но сломанное и смещенное ребро замедлило его, и он был наполовину ослеплен, а Виктор был самой быстрой целью, в которую он когда-либо целился. Виктор ударил его открытой ладонью по челюсти.
Немец отлетел назад и уронил орудие.
Виктор поймал его в середине падения, поправил хватку и дважды выстрелил мужчине в центр груди. Он рухнул в умывальник, оторвав его от стены. Вода хлынула из прорванной трубы.
Отражаясь в разбитом стекле зеркала, Виктор увидел приземистого турка, идущего к двери, наполовину подпрыгивая, наполовину спотыкаясь, не обращая внимания на боль в колене в надежде спастись.
Виктор выстрелил ему в спину. Он выстрелил в него еще раз, когда мужчина упал на четвереньки, но продолжал двигаться, и еще раз, когда он попытался тащиться по полу только ладонями. Приземистый парень лежал тихо, не шевелясь, но Виктор выстрелил в него в четвертый раз. Так, на всякий случай. Виктор проверил карманы, чтобы достать ключи, телефоны, удостоверения личности и любые фишки «Золотой талисман», которые он нашел. Затем он взял горсть бумажных полотенец из диспенсера и сунул их в карман. Он взял еще одну горсть и намочил их в брызгах из разорванной трубы, прежде чем отправиться к выходу.
Кровь медленно текла по щелям между плитками пола.
ГЛАВА 13
Было 00.24, когда Виктор снова вошел в бар казино. Он использовал «Ауди» съемочной группы, чтобы уехать с места происшествия, и стер кровь с рук, лица и головы. Ему пришлось отказаться от куртки. Телефоны, батареи и удостоверения личности были в багажнике Audi вместе с его перезаряженным Five-seveN.
Людей внутри было меньше, чем раньше, и Аника стояла за стойкой, но Басаева нигде не было видно.
— Пойдем со мной ужинать, — сказал Виктор, прежде чем Аника успела спросить его, не хочет ли он выпить.
— Не уверен, что это хорошая идея.
«Большинство вещей в жизни — плохая идея».
— Это не повод идти.
— Это тоже не повод не ехать.
«Послушай, — сказала она обычным снисходительно-мягким тоном, — ты кажешься достаточно хорошим парнем, но я просто не заинтересована в свиданиях прямо сейчас».
Он кивнул. 'Хорошо.'
Она отошла. Виктор прокручивал в голове сценарии того, что должно было произойти дальше, сейчас Аника будет уходить одна, а Басаев уже ушел ее ждать, но остановился, увидев Басаева, выходящего из уборной бара. Он выглядел спокойным, расслабленным и контролирующим ситуацию.
Виктор сказал: «Позвольте мне угостить вас выпивкой».
— Как мило с вашей стороны. Но я боюсь, что собираюсь уходить.
Виктор встал у него на пути. — Это займет всего минуту. Он указал на пустую кабинку.
Басаев на мгновение задумался, его бледно-зеленые глаза не мигая смотрели на Виктора. Не было никаких изменений ни в спокойном выражении лица, ни в расслабленном языке тела. В конце концов, он кивнул и подошел к будке, настолько безразличный к близости Виктора, что повернулся к нему спиной.
Виктор сел напротив. Он положил телефон на стол перед собой. Изможденное лицо Басаева имело глубокие тени под скулами от верхнего света. Его руки были видны на столешнице. Виктор держал себя таким же видимым.
Басаев сказал: «Я знаю, что вы собираетесь сказать, так что этот разговор излишен».
— Тогда спасибо, что повеселил меня.
— У тебя есть две минуты. После этого я ушел. Считайте эти две минуты любезностью, которую вы мне не оказали.
— Я не имел в виду неуважение.
Губы Басаева изогнулись вверх в легкой улыбке. — И все же мы здесь. Наши цели не пересекаются. Они не в оппозиции. Но вы пытаетесь помешать моему. Поэтому, прежде чем вы скажете, что, по вашему мнению, заставит меня отклониться от моего пути, я предлагаю компромисс.
— Какой компромисс? Виктор посмотрел в сторону Аники. Она смотрела на часы, ожидая ровно той секунды, когда ей разрешат уйти.
«Я вложил значительную сумму денег и больше времени в свою текущую задачу. Я сделал это, потому что доход должен быть существенным. Возможно, я мог бы предложить вам стимул, — он сделал паузу, чтобы придумать правильное выражение, — оставаться в стороне.
«Меня нет на часах».
«Я уверен, что в этом городе есть более миловидные женщины, у которых можно купить выпивку».
— Дело не в этом.
— Тогда, возможно, вы могли бы рассказать мне, что стоит за вашими действиями.
Виктор не ответил. Он не мог.
Басаев сказал: «Я не принял вас за гуманитария».
— Я тоже.
— Так это искупление за какие-то прошлые ошибки или неудачи? Если да, то я нахожу это весьма трогательным. Но нужно быть более осторожным, чтобы держать свои эмоции под контролем в нашей работе. Иначе, прежде чем ты это узнаешь, тебе не понравится то, что ты увидишь в зеркале».
«Мне уже не нравится то, что я вижу в зеркале. Но это не имеет ничего общего с тем, чем я зарабатываю на жизнь».
«Если вы уже приняли решение и деньги не могут вас соблазнить, вам следует кое-что знать. Вы заметили меня, как только вошли в бар, верно? Он не стал ждать согласия. — И все же ты не был уверен во мне, пока не проделал этот нелепый трюк со своим стаканом.
— Что сработало.
— Да, сработало, — кивнул Басаев. «Это был эффективный трюк. Но в своем стремлении защитить свои действия вы не видите главного. Я не выполнял никакого трюка. Мне не нужен был трюк. Мне нужно было только наблюдать за вами, чтобы узнать вас. И я сделал это еще до того, как ты вошел в бар. Я видел, как вы за столом для блэкджека вели наблюдение за этим