конфетами, к которым, как она знала из его досье, Беннаби был неравнодушен. Он просто перевел глаза с пирожных на нее. Она поняла намек.

— Ой, да ладно, глупыш. Никто не собирается тебя травить.

Он молчал.

— Ладно. Моя фигура не пострадает, — с этими словами она раскрыла коробку с пирожными и откусила от одного из них. — Все в порядке!

Он продолжал молчать.

Клэр закатила глаза. Затем развернула конфетку и опустила в рот. Через мгновение налила себе в стакан воды и сделала пару крупных глотков.

После чего победно улыбнулась.

Беннаби потянулся к пирожному. Он прямо руками ломая и размазывая начинку съел несколько штук. Он выпил немного воды, но когда она спросила:

— Может кофе, или еще чего-нибудь поесть?

Он ничего не ответил. Просто стер остатки пирожного салфеткой.

Клэр пододвинула стул и уселась рядом, быстро сложив нога на ногу. А затем тонким пальчиком с идеальным лаком, коснулась кончика носа допрашиваемого.

— Щелк! — она заразительно рассмеялась, но быстро прекратила веселье. — Давай поиграем в одну игру?

В ответ тишина.

— Ладно, ковбой. Как хочешь. Правила игры просты: ты молчишь, а я тебе рассказываю в какую передрягу ты попал.

Беннаби просто обвел взглядом комнату.

— Для начала — я так сожалею обо всем этом. Я не могу описать, в каком ужасе мы находимся... Позволь мне объяснить. Кто-то — мы не знаем кто — сказал нам, что ты встречался с людьми, которые являются врагами нашей страны.

Она подняла руки.

— Мы не знали, кто ты. Мы только слышали, что ты симпатизируешь этим врагам, и что у них есть планы произвести огромные разрушения. Глобальные! Должно произойти что-то ужасное. Представьте себе, что мы почувствовали, когда узнали, что ты известный профессор, блогер, вегетарианец... и защитник прав человека!?

Лицо Клэр стало очень серьезным.

— Нет, кто-то дал нам дезинформацию о тебе. Возможно, случайно.

Она кокетливо добавила:

— Может быть, у них была на тебя обида. Мы не знаем точно. Могу лишь сказать, что мы среагировали слишком быстро и как бы это сказать... грубо. Итак, позвольте заверить вас, что какие бы угрозы ни высказывал Эндрю, ничего не случилось и не случится с вашими коллегами или семьей. То, что он предложил, было варварством. Он будет привлечен к дисциплинарной ответственности и освобожден от работы...

Никакой реакции.

Тишина заполнила комнату, и она слышала только биение своего сердца, стараясь сохранять спокойствие, думая об оружии и часах, отсчитывающих время до его применения. Она улыбалась, но больше всего ей хотелось сейчас схватить нож и вонзить его в горло этому молчаливому простачку. Залить кровью это белый кафель у них под ногами.

Клэр встряхнула головой.

— Очевидно, что это очень неловкая ситуация. Некоторые должностные лица крайне смущены случившимся и готовы предложить, что называется, компенсацию за причиненные вам неудобства.

Он продолжал молчать, но она могла сказать, что он прислушивается к каждому слову.

Она пододвинула стул поближе и села, наклонившись вперед.

— Господин Беннаби... Жак, я уполномочена перевести сто тысяч евро на счет по вашему выбору — это деньги без налогов — в обмен на ваше согласие не подавать на нас в суд за эту ужасную... очень ужасную ошибку.

Клэр знала, что он зарабатывает эквивалент пятнадцати тысяч евро как профессор и еще двадцать как журналист.

— Я могу приказать сделать все это немедленно. Ваш адвокат может следить за ходом сделки. Все, что вам нужно сделать, — это подписать освобождение от ответственности, соглашаясь не подавать в суд. Росчерк на бумаге в обмен на деньги. Хорошая идея — как завершить этот утомительный вечер.

Тишина.

Затем она продолжила с улыбкой:

— Ах, да и еще одна маленькая вещь... Я сама не сомневаюсь, что вы стали мишенью несправедливости, но... люди, которые должны санкционировать платежи, хотят получить немного больше информации о людях, с которыми вы встречались. О тех, кто был в Тунисе. Они просто хотят быть уверены, что встреча была невинной. Я знаю, что это так. Будь моя воля, я бы сейчас выписал вам чек. Но это они контролируют деньги.

Улыбка.

— Разве не так устроен мир?

Беннаби ничего не сказал. Он перестал растирать запястья и сел поудобнее.

— Им не нужно знать ничего секретного. Просто несколько имен, вот и все. Просто чтобы денежные люди были довольны. Формальность для отчета.

Согласен ли он? — спросила она. Он не согласен? Беннаби отличался от всех, кого она когда-либо допрашивала. Обычно к этому времени субъекты уже планировали, как потратить деньги, и рассказывали ей все, что она хотела знать.

Когда он ничего не сказал, она поняла: он ведет переговоры. Конечно. Кивок. Возможно.

— Вы умный человек. И я ни капли не виню вас за то, что вы держались в стороне. Просто дайте нам немного информации, чтобы проверить вашу историю, и я, вероятно, смогу довести сумму до ста пятидесяти тысяч евро.

По-прежнему никакого ответа.

— Ладно, ковбой. Вот что я тебе скажу. Почему бы тебе не назвать пару имен? Давай оставим все это позади. Заканчивай уже упираться. — Клэр снова жеманно улыбнулась. — Мы на твоей стороне, Жак. Мы действительно на твоей стороне.

Пятница

В 9:00 утра полковник Джим Петерсон находился в офисе реабилитационного центра, сидя напротив крупного, смуглого мужчины, который только что прибыл из Дарфура. Его имя было Ахим.

— Что случилось с Клэр?

Петерсон покачал головой.

— Беннаби не купился на деньги. Она подсластила горшок до четверти миллиона евро.

Полковник вздохнул.

— Он их не взял. Представляете?! На самом деле, он даже не сказал "нет". Он не сказал ни слова. Прямо как с Эндрю.

— ...

— Это были двое наших лудшых сотрудника. Клэр еще не разу не подводила. У нее другой подход, в отличие от Эндрю. Но она всегда была хороша. Я смотрел в ее лицо, когда она уезжала. Она была в гневе!

Ахим воспринял эту информацию с интересом, но в остальном безэмоционально — как если бы он был хирургом, вызванным для проведения срочной операции, которая была для него рутинной, но которую никто другой не мог выполнить.

— Он спал?

— Нет, со вчерашнего дня.

— Хорошо. Он ел?

— Э-э-э. Да, пирожное, вроде.

— Это плохо.

— Почему?

— Сахар. Быстрые углеводы, дают энергию и помогает работе мозга.

— Вы считаете он умней чем кажется?

— Я не могу так делать выводы. Но могу сказать, что все не так уж и плохо. Ничто так не смягчает людей, как лишение сна. Нам всем необходим сон.

Ахим был выходцем с Ближнего Востока, хотя родился в Америке и имел гражданство США. Как и Петерсон, он уволился из армии. Теперь он был