- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (94) »
Нения Кэмпбелл Хоррор 4 Побег
Перевод: MonaBurumba. Редактура: MonaBurumba. Русификация обложки: Xeksany.Обратите внимание — это четвертая книга в серии «Хоррор», прежде чем начинать ее читать, удостоверьтесь, что вы прочитали первые три.
Пролог
Отношения между охотником и добычей всегда полны напряжения, граничащего с сексуальным. В постоянном цикле приближения и отступления, никогда не зная, сражаться или бежать, и лишь один толчок отделяет от выхода из этого подвешенного состояния бытия: это так примитивно. Переменчиво. Вечно. И в последние семь лет Валериэн Кимбл существовала именно в таком ритме. Она искала опасности со всей наивностью ребенка, только чтобы найти клинки и кровь вместо быстрого и захватывающего дух трепета. Настоящая опасность, она узнала на собственном горьком опыте, имела зубы и любила кусаться. И ее укусили — сильно. Вэл чувствовала запах цветов, их аромат казался чужим и неприятным в отсутствие других ощущений. Темнота была такой густой от тяжелого аромата, что она задыхалась от этой приторной сладости. С таким обилием запаха, подавляющим ее чувства, Вэл не должна быть в состоянии идентифицировать цветы, но она знала, что это такое. Она знала. Тигровые лилии и базилик для ненависти. Желтые розы за неверность. И болотная мята… Болотная мята означала побег, ее разум затопила паника, едва она услышала его голос. «Привет, Вэл». Голос — его голос — просачивался во мрак, как отравленный мед, обещая грех и жестокое наслаждение, но принося только безумие… и смерть. Потому что в нем звучала ярость, только для нее. Она чувствовала это, как колючку, запутавшуюся в шелке. «Нет, — подумала она, когда синапсы загорелись в дикой панике. — Нет… нет! Это не он. Нет». Но она узнала бы его голос где угодно, и не важно, сколько раз говорила себе, что больше не боится, одно его слово могло заставить ее снова погрузиться в ледяную хватку ужаса, который был не только ужасом. Не совсем. Вэл вскочила в постели, белки ее глаз вспыхнули, когда она вгляделась в тени. Она ничего не видела, ничего не слышала: только статический стук ее сердца, галопирующий в ушах. А затем одна из теней шевельнулась как раз в тот момент, когда она почувствовала, как сдвинулся матрас. Вэл замерла, низкий хрип вырвался из ее рта, как будто там умерло что-то маленькое. Это был Гэвин, точно такой, каким она его помнила до того, как (убила его) покинула Норт-Пойнт. На нем была расстегнутая белая рубашка и выцветшие джинсы, лунный свет стекал по обнаженной коже, и она, она была поймана в клетку его рук. Как и раньше. «Скучала по мне?» Паника прорвалась сквозь нее, как вода сквозь сломанную плотину, стоило мысли, наконец, подтолкнуть тело к запоздалым действиям. Она резко дернулась, чуть не выдернув плечо из сустава, когда вывернула туловище, чтобы ткнуть его локтем в шею. Он отпрянул, как кобра, когда она ударила его кулаками в грудь. Вэл пронзительно вскрикнула один раз, когда он поймал ее размахивающие руки, одну за другой, прижимая их к кровати с силой, которая удивляла ее раньше и удивила сейчас. Она была рыбой, оставленной умирать на суше, задыхающейся от того самого воздуха, который наполнял ее легкие с каждым отчаянным вдохом, когда смертельный крючок поблескивал у нее в горле. «Нет». — Вэл дернулась от ощущения его рта на своей груди, скользящего по ее телу в жесткой ласке, когда ткань уступила обнаженной, покрытой мурашками плоти. Она дернулась и почувствовала, как его твердое давление осело у нее между ног. Тепло разлилось внизу ее живота обжигающими горячими завитками, даже когда ее разум и плоть отшатнулись от его прикосновения. «Остановись, — заскулила она, ее голос был похож на голос раненого животного. — Пожалуйста, пожалуйста, остановись». «Уже умоляешь. — Шепнув, он скользнул пальцами внутрь нее. Вэл дернула бедрами и почувствовала его дыхание на своей ключице. — А я даже почти не трогал тебя». Слезы защипали ей глаза, два кинжала вины и ненависти к себе. «Но собираюсь, — она почувствовала его язык, как удар плетью. — Прикоснуться к тебе». (Я могу заставить тебя чувствовать все, что захочу). «Нет, — она не уверена, что из этого реальность, а что — воспоминание. Его прикосновение было кислотой, обжигающей ее кожу, его слова разъедали ее мозг. — Гэвин, пожалуйста». «Ты была моей величайшей работой. Я сделал тебя такой, какая ты есть». — Наслаждение, расцветшее в ее теле, изогнулось, сжимая за горло, как колючие тиски. Она выгнулась дугой, когда он укусил, ненавидя его, ненавидя себя, и услышала, как он засмеялся с тихим удовлетворением, потому что ему всегда больше всего нравилось ее падение. (Даже в грязи ты остаешься розой). «Моя для прикосновений». Он двинулся ниже, его губы коснулись все еще заживающего шрама, который он оставил на ее животе ножом — тем самым ножом. «Нет, — подумала она, зажмурив глаза от картины гостиничного номера и запекшейся крови той ночи, которая грозила беспорядочно развернуться перед ней. — Только не это. Это не моя вина». «Моя для разрушений». Вниз к лобку, где она почувствовала дуновение холодного воздуха за мгновение до того, как ощутила его язык. «Ты моя, — закончил он нечеловеческим шепотом, как будто его голосовые связки были повреждены химикатами или зазубренным стеклом. — Даже смерть не может разлучить нас». «Ты мертв, — закричала она. — Ты мертв. Я убила тебя». «Да, — сказал он, все еще прячась у нее между ног. — Ты сделала это». И что-то в его голосе, какая-то зловещая нотка, заставила Вэл посмотреть вниз, как будто ее глаза были магнитом, притягиваемым к какому-то ужасному полюсу, несмотря на голос, предупреждающий ее: не смотри, ты не хочешь этого видеть, не смотри. Потому что, конечно, она посмотрела. Вэл посмотрела, и ее глаза расширились, становясь все больше и больше, переполненные ужасом, пока она не почувствовала, что они вот-вот выскочат из глазниц, как надутые воздушные шарики. Она посмотрела и издала еще один пронзительный крик. Его красивое лицо было цвета бледного мела, усеянное пятнами прогрессирующего разложения и обнаженными костями там, где плоть полностью разрушилась. На его горле красовалась открытая красная рана, которая кровоточила, как зараженный глаз. Водянистые ленты гноя с пятнами крови стекали по его шее тонкими извилистыми полосками, пачкая лацкан его безупречно белой рубашки. «Нет, — снова подумала она, чувствуя, что ее сейчас вырвет. — О боже». Этот почерневший язык прошелся по ее груди и между ног. Эти гниющие- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (94) »