На тых па́ляниц да на удалыих,

На всех зашлых да добрых молодцов.

А й говорит-то ведь Добрыня своей матушке:

145 — Ай же ты родитель, моя матушка!

Дай-ко ты Добрыне мне прощеньицо,

Дай-ко мне Добрыне бласловленьицо,

А поеду я, Добрыня, на почестной пир

Ко ласкову князю ко Владимиру.

150 А й говорила-то Добрыне родна матушка:

А не дам я ти Добрынюшке прощеньица,

А не дам я ти Добрыне бласловленьица,

Ехать ти Добрыне на почестной пир

Ко ласкову князю ко Владимиру.

155 А й живи-тко ты, Добрыня, во своём дому,

Во своём дому, Добрыня, своей матушки,

Ешь ты хлеба-соли досыти,

Пей зелена вина ты до́пьяна,

Носи-тко золотой казны ты долюби.

160 А й говорит-то ведь Добрыня родной матушке:

— А й же ты родитель, моя матушка!

А даешь мне-ка прощение — поеду я.

Не даешь мне-ка прощения — поеду я.

Дала мать Добрынюшки прощеньицо,

170 Дала мать Добрыне бласловеньицо.

А справляется Добрыня, снаряжается,

Обувает он сапожики на ноженки зелен сафьян,

Одевает-то Добрыня платье цветное,

Налагает ведь он шапку во пятьсот рублей,

175 А й выходит-то Добрыня на широкой двор,

Он уздае-седлае коня доброго,

Налагает ведь он уздицу тесмяную,

Налагает ведь он потнички на потнички,

Налагает ведь он войлоки на войлоки,

180 На верёх-то он седелышко черкасское.

А и крепко ведь он подпруги подтягивал,

А и подпруги шолку заморского,

А й заморского шолку шолпанского,

Пряжки славныя меди бы с казанския (так),

185 Шпенечки-то булат-железа да сибирского,

Не для красы-басы, братцы, молодецкия,

А для укрепушки-то было богатырскии.

Садился ведь Добрыня на добра коня,

Приезжает-то Добрыня на широкой двор,

190 Становил коня-то посреди двора,

Он вязал коня к столбу точеному,

Ко тому ли-то колецку золоченому.

А й приходит он во гридню во столовую,

А глаза-ты он крестит да по-писаному,

195 А й поклон тот ведет да по-ученому,

На вси стороны Добрыня поклоняется,

А и князю со княгиною в особину.

А й проводили-то Добрыню во большо место,

А за ты за эты столы за дубовые,

200 А за тыи ли за ества за сахарные,

А за тыи ли за питья за медвяные.

Наливали ему чару зелена вина,

Наливали-то вторую пива пьяного,

Наливали ему третью меду сладкого,

205 Слили эты чары в едино место, —

Стала мерой эта чара полтора ведра,

Стала весом эта чара полтора пуда.

А и принимал Добрыня едино́й рукой,

Выпивает-то Добрыня на еди́ный дух.

210 А й Владимир-то князь да стольне-киевской

А по гридни по столовой он похаживат,

Сам он на́ бога́тырей посматриват,

Говорит да таково слово:

— А й же сильные могучие богатыри!

215 А накину на вас службу я великую:

Съездить надо во Туги́ горы,

А й во Тугии горы съездить ко лютой змеи,

А за нашею за дочкою за царскою,

А за царскою за дочкой княженецкою.

220 Большой-от туляется за среднего,

Средний-то скрывается за меньшего,

А от меньшего от чину им ответу нет.

З-за того ли з-за стола за среднего

А выходит-то Семен тот барин Карамышецкой,

225 Сам он зговорит да таково слово:

— Ах ты батюшко Владимир стольне-киевской!

А был-то я вчерась да во чистом поли,

Видел я Добрыню у Пучай-реки, —

Со змеёю-то Добрыня дрался-ратился,

230 А змея-то ведь Добрыне извиняласи,

Называла-то Добрыню братом большиим,

А нарекала-то себя да сестрой ме́ньшою.

Посылай-ко ты Добрыню во Туги́ горы

А за вашею за дочкою за царскою,

235 А за царскою-то дочкой княженецкою.

Воспроговори́т-то князь Владимир-от да стольне-киевской:

— Ах ты молодой Добрынюшка Микитинич!

Отправляйся ты, Добрыня, во Туги́ горы,

А й во Туги горы, Добрыня, ко люто́й змеи

240 А за нашею за дочкою за царскою.

А за царскою-то дочкой княженецкою.

Закручинился Добрыня, запечалился,

А й скочил-то тут Добрыня на резвы ноги,

А и топнул-то Добрыня во дубовой мост,

245 А и стулья-ты дубовы зашаталисе,

А со стульев все бояра повалялисе.

Выбегае тут Добрыня на широкой двор,

Отвязал ли-то коня да от столба,

От того ли-то столба да от точеного,

250 От того ли-то колечка золоченого;

А й садился-то Добрыня на добра коня,

Приезжает-то Добрынюшка на свой-от двор,

Спущается Добрыня со добра коня,

А й вязал коня-то ко столбу точеному,

255 Ко тому ли-то колечку к золоченому,

Насыпал-то он пшены да белояровой.

А й заходит он Добрыня да во свой-от дом,

А й во свой-от дом Добрыня своей матушки.

А й садился-то Добрыня он на лавочку,

260 Повесил-то Добрыня буйну голову,

Утопил-то очи во дубовый мост.

А к Добрынюшке подходит его матушка,

А сама ли говорила таково слово:

— Что же ты, Добрыня, не весе́л пришел?

265 Место ли в пиру да не по розуму,

Али чарой ли тебя в пиру да обнесли,

Али пьяница дурак да в глаза на́плевал,

Али красные деви́цы обсмеялисе.

Воспроговори́т Добрыня своей матушке:

270 — А место во пиру мне было бо́льшое,

А большое-то место не меньшое,

А й чарой во пиру меня не обнесли,

А пьяница дурак да в глаза не́ плевал,

Красные девицы не обсмеялисе;

275 А Владимир-князь да стольне-киевской

А накинул-то он службу ведь великую:

А надо мне-ка ехать во Туги горы,

А й во Туги горы ехать ко лютой змеи,

А за ихною за дочкой княженецкою.

280 А й справляется Добрыня, снаряжается

А во дальнюю да в путь дороженку.

Обувал Добрыня че́рны чоботы,

Одевал он платьица дорожные,

Налагал он шляпу земли гречецкой,

285 А он у́здал-се́длал коня доброго,

Налагал он уздицу тесмяную,

Налагал он потнички на потнички,

Налагал он войлоки на войлоки,

На верёх-то он седелышко черкасское,

290 А й да туго подпруги подтягивал,

А й да сам Добрыня выговаривал:

— А не для красы-басы, братцы, молодецкия,

Для укрепушки-то был богатырския.

А й приходит до Добрыни родна матушка,

295 Подает Добрыне свой шелковый плат,

Говорит она да таково слово:

— Ах ты молодой Добрынюшка Микитинич!

А й съедёшь, Добрыня, во Туги́ горы,

Во Туги горы, Добрыня, ко лютой змеи,

300 А й ты будешь со змеей, Добрыня, драться-ратиться,

А й тогда змия да побива́ть будёт, —

Вынимай-ко ты с карманца свой шелковый плат,

Утирай-ко ты, Добрыня, очи