Огневое прикрытие! – Он прицелился позади отступающих драгун Фина и выстрелил из пистолета. Один из лягушатников свалился на землю, но Салливан практически не заметил этого. Правый фланг, состоящий из двух сотен кавалеристов Первого полка королевских драгун, распался на части.

Он повернул Солти и увидел, что большая часть левого фланга отступает обратно в том направлении, откуда они приехали. Брэм направил своего гнедого коня против потока и присоединился к нему.

– Я знал, что должен был остаться в постели сегодня утром, – отдуваясь, выговорил второй сын герцога Левонзи, засовывая пистолет за пояс и вытаскивая саблю.

– Может быть, мы найдем твою каску на обратном пути, – проворчал Салливан. Выбитый из седла француз в зеленом мундире ухватился за узду Солти. Салливан ударил его ногой в лицо, и лягушатник полетел на землю где и остался. – Где Фин?

Снова развернувшись, он заметил младшего брата виконта Куэнса. Капитан был на земле, его гнедая лошадь пыталась встать, наполовину лежа на нем, а французские драгуны прорывались к нему сквозь удирающих англичан. Не раздумывая, Салливан пришпорил Солти. Рыжий конь бросился вперед, прямо в линию французов. Салливан рассек воздух саблей, почувствовав рывок и напряжение, когда сталь встретилась с плотью.

– Фин!

Финеас Бромли с трудом поднялся, когда Салливан добрался до него. Вытащив ногу из одного стремени, чтобы обеспечить точку опоры, он протянул руку вниз, схватил Фина за запястье и потащил за собой. Капитан запрыгнул в седло позади него. Солти качнулся в сторону, приноравливаясь к дополнительной массе, а затем они устремились обратно туда, откуда пришли. Брэм прикрывал их с фланга, выкрикивая непристойности на французском, когда они миновали генерала Слейда, все еще горланящего:

– Пятьдесят фунтов тому, кто останется и будет сражаться со мной! Пятьдесят фунтов!

Брэм пробормотал что-то вроде «чертов безмозглый простофиля», но Салливан не был в этом уверен.

– Моя благодарность, Салли! – прокричал Фин ему на ухо.

– Не стоит. Моя мать хочет написать твой портрет, помнишь? Ты не можешь погибнуть прежде, чем тебя увековечат.

Что-то горячо и влажно обожгло его левое плечо. Салливан резко откинулся назад, едва не сбив сидевшего позади Фина со спины Солти.

– Салли? Салливан!

Перед его глазами все расплывалось. Последнее, что он запомнил – это Фин, потянувшийся через него к поводьям, и Брэм, подъезжающий ближе, чтобы схватить его за левое плечо и удержать в прямом положении. А затем все провалилось в темноту.

Глава 1

Лондон

Год спустя

Именно в такие моменты Салливан Уоринг поражался, как за год изменилась его жизнь. Каковы бы не были обстоятельства, которые привели его на этот путь, получить пулю в плечо, кажется, было самым лучшим из них.

Салливан завязал черную полумаску, скрывая глаза, и скрылся в тени фундамента дома, присев между белой стеной и низкими зарослями колючего кустарника. Он знал, как действуют расписания и календари лондонской аристократии, и поэтому ждал, пока пройдет достаточно времени после полуночи, прежде чем нанести визит. Сегодняшняя ночь была посвящена мести. И это добавляло особое свойство к опасности.

Наверху погас последний свет, но он оставался неподвижным еще минут десять. У него было время, и чем крепче обитатели дома уснут, тем лучше для него. Наконец, когда разрозненные церковные колокола в Мэйфере в нестройный унисон пробили три часа, Салливан пошевелился.

Сведения, которыми снабдил его лорд Брэмуэлл Джонс, были как всегда надежными, хотя ему и приходилось сомневаться в мотивах человека, продававшего собственный класс по одной простой причине – ради скуки. Тем не менее, он и Брэм много раз спасали друг другу жизнь, и он доверял сыну герцога Левонзи. Брэм никогда не предавал его. Салливан не мог сказать то же самое о своем так называемом отце, маркизе Данстоне.

Конечно, в последнее время у маркиза, вероятно, появились собственные причины для недовольства. С мрачной улыбкой Салливан поднялся. Завтра Данстон обнаружит, что ему втайне нужно стыдиться еще больше, и в этом заключалась цель вечера. Салливан поднял молоток для ковки лошадей, который держал в правой руке, и сунул заостренный конец между рамой окна и подоконником под ним. Один сильный рывок – и они разошлись. Салливан уронил молоток на землю и распахнул окно на такую ширину, чтобы проскользнуть в дом.

Он проходил мимо дома маркиза Дэршира в лондонском Мэйфере по меньшей мере один раз в неделю как до пребывания на Полуострове, так и в течение шести месяцев после возвращения. Неслышно пробираясь мимо со вкусом подобранной мебели в утренней комнате, Салливан снова улыбнулся. Теперь он находится внутри дома лорда Дэршира, но, вне всякого сомнения, никогда не войдет сюда через парадную дверь. Но это никогда и не будет заботить его. Он не одобрял вкус маркиза в выборе друзей. Одного друга в частности.

Одно дело – быть незаконнорожденным, размышлял Салливан, и совсем другое – когда к тебе относятся как к ублюдку, да еще и твой собственный родитель. Что ж, он может отдавать столько же, сколько получает. Даже больше. И лучшая часть его ночного времяпровождения заключалась в том, что, хотя никто не понимал, что происходит, маркизу Данстону это было известно. Салливан был совершенно уверен, что и смазливый законный отпрыск Данстона тоже знал об этом, или, во всяком случае, он надеялся, что к этому моменту маркиз был вынужден во всем признаться старшему сыну. И ни Данстон, ни драгоценный виконт Тилден ни черта не могли поделать с этим. Они могли читать местные газеты и тревожиться из-за того, что они натравили его на ничего не подозревающих пэров, но ничего больше.

Салливан засунул уродливую фарфоровую голубку в один из объемных карманов и направился к двери, которая открывалась из гостиной в главный вестибюль. Здесь он снова замер, прислушиваясь.

Никто не шевельнулся, но опять-таки, Брэм сообщил ему, что семейство Чалси проводит вечер на приеме у Гаррингов. К этому времени даже слуги должны были крепко спать.

Пройдя через вестибюль, он свернул в главный коридор, который упирался в комнату для завтраков, за которым, вероятно, располагались кабинет или еще одна гостиная, а затем – кухня. Ему не нужно было идти так далеко. Как раз напротив двери в