на парковку, остановившись вблизи бензоколонок. Стоянка была абсолютно пустой. Через стеклянные витрины, Кэт могла видеть одинокую девушку-клерка. Та походила на испанку и была молодой.

— У меня есть, но это не имеет значения, — улыбнулся Марио, — я легко сойду за совершеннолетнего.

— У него хорошие права, — сказал Джастин, — Лучше, чем у меня.

Все вылезли из машины, и пошли к магазину.

— Я хочу писать! — жизнерадостно объявила Леа, и посмотрела на Кэт. — Пойдешь со мной?

— Да — согласилась та, и они обе направились вокруг здания к изношенной вывеске «Туалеты».

Они уже закончили, и Кэт мыла руки, пока Леа смотрела на себя в зеркало, поправляя прическу, когда услышали отрывистые звуки снаружи. Щелк! Щелк! Щелк!

— Что за черт? — задохнулась Леа, поворачиваясь к двери, на которой не было замка.

— Это пистолет, — Кэт знала, как звучат выстрелы. Субсидированная государством квартира миссис Коулмен была одним из лучших мест, где она жила. Семь лет, которые она провела с матерью, были сплошной чередой разваленных домов, покинутых зданий и случайных приютов для бомжей. После этого она прошла через всех родственников и друзей, пока в один день за ней не пришли социальные работники. Звуки выстрелов в те времена она слышала каждую ночь. Годами она спала, сжавшись в углу и молясь, чтобы пуля не попала через стену в нее.

— Черт! — Леа побежала к двери. Кэт бежала за ней, двигаясь чуть медленней из-за своей громоздкой обуви. Когда они повернули за угол, то увидели, что остальные члены банды неслись к камаро, будто нечто страшное гналось за ними. Подростки кричали друг на друга, дрались из-за чего-то, но Кэт была слишком далеко, чтобы разобрать слова. Все, что она видела — так это то, что Джейсон перепуган до смерти, а Марио держит в руках пистолет.

Дыхание сбилось. Внутренности скрутило.

Между ней с Леа и машиной был мужчина. Старше них, приземистый и седой, в чем-то, напоминающем голубую униформу. Он стоял на коленях, спиной к девочкам. Леа быстро пробежала мимо, не разглядывая его. Когда Кэт пробегала за ним, он застонал и завалился в сторону, а потом перекатился на спину. Она увидела, что он держится за грудь, а потом увидела почему и остановилась. Яркая кровь растекалась между бледными, пухлыми пальцами, проливаясь на черный асфальт, который слабо блестел от вывески магазина. Она увидела блестящий серебряный бейдж на его груди, и дешевый именной жетон, но была слишком далеко, чтобы прочитать имя.

Он был ранен. Кэт вспомнила пистолет в руках Марио, и по позвоночнику пробежал холодок.

Он увидел ее. Она знала, что увидел, потому, что его глаза заблестели.

— Помоги… мне…

О Боже. Она упала на колени перед ним, нагнулась, смотря на него с ужасом, отчаянно пытаясь сделать что-нибудь, все равно что, убирая его руки, так чтобы она смогла увидеть рану. Затем нажала на рану двумя руками, пытаясь остановить кровь. Она была горячей. И вязкой. И тот запах. Отвратительный запах сырого мяса.

— Больно — пробормотал он. И закрыл глаза.

— Кэт, давай сюда!! — кричала ей Леа, когда камаро, визжа, остановился в нескольких футах.

— Давай!

— Давай! — кричали ей из машины, но она не могла двигаться.

Не смогла бы пойти к ним, даже если бы захотела. Она могла чувствовать как жизнь этого человека — теперь она смогла прочитать, что зовут его Дэвид Брейди — ускользала из него, ощущать, как энергия покидает его, как если бы его душа поднималась около нее. Все, что она могла делать — это пялиться на машину и чувствовать умирающего человека, слышать стук собственного сердца, а затем камаро дернулся с места, визжа шинами, и оставил ее одну.

По-настоящему одну, потому что Дэвид Брейди уже был мертв. Жизненные силы покинули его.

Она стояла возле него, пока не услышала звук сирены. Потом вскочила на ноги и исчезла в темноте, с ее рук все еще капала кровь Дэвида Брейди.

Глава 2

Тринадцать лет спустя…

Что-то не так. Эта мысль ворвалась в мозг Тома Браги со взрывной силой пули.

Его внутренности скрутило. Пульс участился. Выровняв дыхание, он продолжал слушать тишину на том конце трубки со все возрастающим вниманием. Он не знал, почему был так уверен в этом, но факт в том, что был. Он разговаривал по сотовому с младшим братом, из полицейской машины без опознавательных знаков, которая скользила через ливень к зданию суда Филадельфии, где в девять у него был назначен процесс, сейчас же было без трех минут. Откуда разговаривал Чарли, он не знал. Оба были копами: Том — детективом по расследованию убийств, а Чарли — помощником шерифа. В это дождливое утро понедельника оба были на дежурстве. И сейчас, когда он вписывался в поворот, у Чарли были проблемы.

— Эй, братец, ты еще здесь? — Том так сильно сжал телефон, что края впились в ладонь, но голос оставался обманчиво спокойным. Они говорили о еженедельном семейном воскресном ужине, который Том вчера пропустил третий раз подряд. Потому что ему надоело выслушивать, что ему уже тридцать пять, а он до сих пор один. Потому что иногда его семья, собравшаяся в полном составе — а их было девятнадцать человек — доводила его до бешенства. И как раз когда Чарли дразнил Тома описаниями курицы с пармезаном, что как он знал, было любимым блюдом Тома, его двадцативосьмилетний брат хрюкнул, как если бы сильно удивился, а потом просто замолк на середине предложения. Том воспринял это как плохой знак.

— Да — ответил Чарли, к мгновенному облегчению Тома. Пока он не осознал, что выразительный голос брата ослабел, а дыхание стало тяжелым. — Мм… Знаешь, мне пора.

— О’кей, тогда передавай своей маленькой жене Марсии привет от меня, ладно? — Голос Тома был сердечным. А на лбу выступил пот. — Скажи ей, что я жду домашнюю лазанью, которую она обещала.

— Хорошо — сказал Чарли и отключился.

Том пронесся на красный свет светофора, ответ все еще звучал у него в ушах. Ударив по тормозам, с силой достаточной чтобы заставить служебный торэс[6] перевернуться на мокрой улице, он умудрился остановиться как раз вовремя, чтобы избежать столкновения на перекрестке. Несмотря на то, что он был очень близко, он был удивлен движением всего в нескольких дюймах от переднего бампера. Монотонная вереница фар делала пасмурный день еще более темным, чем он был на самом деле. Дождь заливал