крайней мере. Две подруги, вполне уже друзья, с общими интересами и страстью друг к другу. Поскольку имеем и дело общее с преодолениями, да и партнёры, по причине количества и разных вариантов, друг другу не надоедают. В семье — довольно неплохо, теплые отношения да и дела у Тёрнов более чем неплохи. Как и у Сулиц, составивших с Тёрнами этакий «супный консорциум». Даже Ложка со своим партнёром, вроде бы, обращался: то ли «разграничить сферы влияния», то ли сам в консорциум желает, пока не понятно.

Правда, с точки зрения Полиса, сие не есть слишком хорошо. Однако сие есть не слишком хорошо с точки зрения ОДНОГО Полиса. А вот в рамках теоретически-возможного конфедеративного объединения — вполне сносно может выйти. Тут главное в «транснационализм» не впасть, но тут и без меня головы думают, не одна, да и не одна тысяча.

С исследованиями, несмотря на трагический казус, всё весьма неплохо: собственно, от «сборки и старта» меня отделяет лишь две вещи. Первое, это то, что по мере работы курируемого мной направления полупроводников, раз в неделю исправна выдающих какую-нибудь новую оптимизацию. Причём подчас весьма остроумную и заменяемую в уже готовых спутниках, есть ещё направление электромагнитных волн.

И вот там доисследовались таки до прорыва, но опять же: «в процессе». Соответственно, также раз в неделю припирают новые варианты радаров (меньше, чётче, точнее), да и высотомеры. Более того, мимоходом отмеченный вариант «радиотелескопа» был обнаружен, да мутят что-то, мудрилы затейливые.

А второе — злостная «комиссия по безопасности». Ну реально, выпили у меня всю кровь и скушали весь мозг, ироды престарелые! Я большей опасности подвергаюсь, по Академии ходя, чем в полёте, стартуй я хоть завтра!

Но, деятелям этим всё мало, они даже на «атмосферный испытательный полёт» добро не дают, параноики вредительские. И я ещё себя параноиком считал, не без иронии отметил я. Да по сравнению с ентими кадрами — я сорвиголова и раздолбай.

Собственно, из-за этих комиссионных кадров пришлось провозиться месяц. В течении которого, озверевший я, затребовал техдокументацию эфирного доспеха, с матом, пученьем глаз и прочими сопутствующими атрибутами научно-экспериментальной деятельности вырвал к бесам оружие, ковырял функционал, пока не сотворил из доспеха… ВТОРОЙ космический аппарат. А именно, спускаемый модуль для одарённого с орбиты. То есть, в ентом скафандре можно было спуститься на Землю с орбиты, причем живым и здоровым. Когда я понял, что сотворил, признаться ржал долго. Вдобавок, детонация всего топлива ракеты, с учётом размещения и прочих моментов, гарантированно не убьёт пилота и не нанесёт вреда доспеху.

И вот, наконец-то, комиссионные типы изволили признать, что «требования к безопасности условно удовлетворены». Как я этих вредителей не удавил — сам удивляюсь. Но справился с души прекрасными порывами, за счет мудрости своей, воли железной и прочих достоинств. Не в последнюю очередь и потому, что придушив к бесом старых перечников, я бы точно никуда не улетел, кроме как из Академии.

Явился к Изяборычу, с челом как торжествующим, так и гневно-ехидным, веско потрясая «заключением комиссионным».

— Что ж, вижу что требования безопасности соблюдены, — покивал Глава. — Условно-достаточно… — начал было Изяборыч, взглянул на мою морду, перекошенную уж совсем непотребным образом, фыркнул и продолжил. — Ну, полно. Вы молодец, Ормонд Володимирович, начнём испытания. И, через месяц, будет ваш старт, ежели всё нормально пойдёт. «Первый человек в пустоте», — припечатал меня он.

— А не объясните ли, какого беса через месяц? — отернился я. — Пара полётов в седмицу уложатся, более их проводить — бессмысленно!

— Точно так, Ормонд Володимирович, — покивал собеседник. — Вот только вы не учитываете межполитический момент.

— Гости из других Полисов? — высказал догадку я.

— Точно так, именно они, — покивал Изяборыч. — Раз уж мы решили сие событие как дипломатический инструмент употребить, то глупо и недальновидно таковых не пригласить.

— Это да, в этом случае и не поспоришь, — признал я. — И, Всеслав Изяборыч, извиняюсь за несколько неуместную экспрессию. Очень уж ваша «комиссия» — ядовито выплюнул я. — Меня достала. Всё кровь выпили и разум съели! — посетовал я.

— Они такие, что да, то да, — довольно покивал Глава. — Ну а экспрессия ваша вполне извинительна: трудитесь как в последний день. После полёта вашего, я категорически настаиваю на вашем отпуске, не менее трёх седмиц.

— И не думаю спорить, — покивал я. — Сам чувствую, что устал и вымотался, хотя месяц перед стартом передохну.

— Во-первых, передохнёте, но я почти уверен, что недостаточно. Всё равно будете в работе, — прозорливо отметил Изяборыч, — А, во-вторых, само путешествие в пустоту вещь новая, неизведанная. И нервическое напряжение у вас будет немалым, да и физическое. Так что после — отдых, припечатал он.

— С подругами моими, — только и пискнул я.

— Поспособствую, тоже ведь нервничать немало будут, — согласно покивал академик.

И вот, стою я, значит, перед лесенкой, к ракете ведущей. Кстати, не выспался ни беса: подруги мои марафон любострастия затеяли, да и Мила, усы мои, до самого отъезда умащивала и подкручивала, слезами время от времени блестя. Это хорошо, что я одарённый, а до «комиссий по здоровью» не додумались, а то бес бы полетел, мимоходом отметил я.

Кстати, методами контрацепции в этот раз не пользовались, на чём девицы ультимативно настояли, а я, подумав, решение их принял. Ну реально, мало ли что, а так останется что-то. Возможно, поскольку, как понятно, гарантий никто не давал, а положились на случай.

Трибуна стояла, да и экраны проекционные были, для телесвязи, отчего морду лица мою надо держать. Героичной, ну или ехидной, но никак не испуганной или идиотской.

А на трибунах пребывали как политики Вильно, так и куча политиков и академиков из прочих полисов. Шутка ли, сто с лишком человек гостей, как посольских, так и научных! В общем, признаться, волновался я более за морду лица свою, в должном виде явлённую, нежели за сам полёт.

Ну, не вполне так, но близко. Да и решил я, раз уж из Мира Олега столько всего накопировал, так надо и честь оказать. Так что повернулся я к трибунам, улыбнулся (надеюсь, не оскалился тернисто, хотя и послание — неплохо), да и произнёс:

— Поехали, — и махнул лапой, забрало доспеха опуская.

И начал карабкаться по лесенке, к ракете ведущей. Как взволнованный, так и довольный. С надеждами и ожиданиями, да и с интересом, не без этого.