Наоборот, полноват даже был. Рубаха на пару пуговиц у ворота только и была застегнута, а остальным своё подобающее место занять пузо мешало.

— Привет, а ты кто Петровичу будешь? — немного удивленно на это чудо природы Юра уставился. Честно говоря, немного странновато и второй мужик выглядел. Штаны у него на талии не сходились, вместо ремня веревкой были подвязаны, но впереди не застегнуты. Хорошо у трусах толстяк был и наружу ничего не торчало.

— Племянник, — опять же без эмоций, как-то заторможено ответил тот.

— Родственник, значит. — Юра прошёл к столу.

Мужик ему не ответил.

— Бакалавр, смотри, они уж без нас тут начали праздник праздновать. Дядька в больнице, а они его самогонку лопают. Сейчас мы им поможем. Закусь доставай, — указал Юра на стол Бакалавру.

Тем временем первый мужик из сеней в комнату вошел. Второму кивнул. За стол рядом с ним сел. Всё молча.

Юра на странности эти внимания не обращал, из кухонного шкафа пару чистых граненых стаканов достал. Про местонахождение посуды у Петровича он тоже был в курсе.

— Бакалавр, ты что как не родной. Колбаску давай режь, консервы открывай. Сейчас поездку обмоем. — словно всё оно так и надо вел себя.

Племянники только глазами с одного на другого приехавшего водили, Бакалавр закуску строгал, а Юра без умолку тараторил.

— Давно Петрович в больнице? — очередной вопрос племянникам задал.

— Неделю уже, — первый, что дверь открывал и закрывал ответил.

— Когда выпишут? — продолжал у родственников Петровича интересоваться.

— Не скоро, — опять был короткий ответ первого.

— Надо будет в Лузе к нему заехать. — повернулся Юра к Бакалавру.

— Надо — заедем, — не возразил тот.

Глава 41

Глава 41 Самогон

— Что-то вы, парни, неправильный напиток пьете… — Юра поставил на стол четверть. Перед этим бережно взял её в руки, поднёс горлышко к своему носу и понюхал. — Медовухой балуетесь…

Племянники как сидели так и сидят. Словно не к ним Юра обращается.

— Я вон человека самогонкой Петровича обещал угостить. — на Бакалавра Юра пальцем показал.

Первый племянник повернул голову ко второму. Тот как почувствовал это, хотя на него и не глядел. Головой кивнул — уважь гостей.

Первый встал и шаркая ногами вышел из горницы. Второй как сидел, так и сидит. Хлебушек по кусочку от целого каравая отламывает и в рот кладет. Быстро-быстро жует и глотает.

Бакалавру от такой картины как-то неуютно стало. Странные какие-то племянники у Петровича. Да ладно, Бакалавру с ними не детей крестить. Ночь переночуют и уедут.

Первого всё не было. Как с концами пропал.

Юра тоже на стуле уже заерзал.

— Слушай, не помер он там? — ко второму племяннику обратился.

Тот молчит. Хлеб только жует. Отломит и жует. Отломит и жует. Его отсутствие первого племянника совсем не волнует.

Наконец первый племянник вернулся. В руках посудину нужную тащит. Без пробки уже. Приложился по дороге? Попробовал изделие Петровича?

Поставил бутыль на стол перед Юрой. Тот из неё себе в стакан чуток плеснул, попробовал. Крякнул.

— Она. Крепка как советская власть, — Вадика о напитке уведомил.

Разлили. Племянники своё, а Юра себе и Бакалавру самогона набулькал.

— Ну, за здоровье. Чтобы дядька ваш скорее поправился, — Юра даже тост произнёс. Что за выпивка без тоста. Не по-людски самогон без тостов пить.

Выпили. Племянники по половинке. Вадик так же. Юра сразу целый стакан хватанул.

— Хороша, собака, — похвалил Юра принятый напиток. На Бакалавра посмотрел. — Как тебе?

— Правда, хороша вещь, — Бакалавр согласился. Не пивал он до этого настоящего самогона.

Закусили. Колбаску городскую уже все попробовали. Быстро она со стола убывать стала. Вадик тут же ещё подрезал. Не жалко.

— Между первой и второй промежуток не большой, — объявил напарник Вадика.

Снова свой и Бакалавра стаканы наполнил. Себе почти до краев, Вадику чуток долил. Всё равно по полному тот не пьет.

Племянники безучастно свои стаканы подняли и выпили. Точно, как роботы какие-то. Это Бакалавру в глаза бросилось. Юре после полного стакана на почти голодный желудок было без разницы.

— Ну, давай. — с Вадиком он чокнулся. С племянниками поздно уже было. Их стаканы уже пустые на столе стояли.

Опять поели немного колбаски, консервами прямо из банки угостились.

Всё молча. Странное какое-то застолье получалось.

Второй стакан в голову Юре ударил. Не спрашивая разрешения он прямо за столом закурил. Племянники не возражали. Вадик тут в гостях, так что свои порядки устанавливать не стал. Пусть курит. Лишь бы в радость.

— А, не спеть ли нам песню? — Юра предложил. Он же, как сам говорил, почти из деревни. Бакалавр слышал, что деревенские за столом петь любят.

Хозяева опять же не возражали. Молчали и всё.

— Любишь, Бакалавр, песни? — Юра Вадика в бок толкнул. Чувствительно так. На всякий случай Бакалавр от него даже немного отодвинулся вместе со стулом. Зашибёт ещё его Юра по пьяни…

Эскадрон моих мыслей шальных,

Ни решёток ему, ни преград.

Удержать не могу я лихих скакунов -

Пусть летят, пусть летят.

Мои мысли — мои скакуны,

Вас пришпоривать нету нужды,

Вы аллюром несётесь

И не признаёте узды.

Неожиданно почти один в один как Газманов выдал Юра.

От удивления Вадик даже колбасу есть перестал. Во мастер.

Племянникам же было всё по барабану. Даже глаз на певца не подняли.

Юра же ещё стакан себе набуровил и не ожидая никого выпил.

Никому меня не удержать,

Мои мысли умчат меня вдаль.

Может быть, я обратно уже не вернусь,

Как ни жаль, как ни жаль.

Эх, залётные мысли мои,

Вы, как годы уноситесь прочь.

От рассвета к закату,

От заката сквозь ночь мчитесь прочь.

Пел Юра без музыкального сопровождения, но получалось у него здорово…

Следующий тост был за удачу. Ещё один за мир во всем мире…

Тут и колбаса кончилась. Консервы ещё раньше съели.

— Мужики, мясного ничего нет? — совершенно пьяными глазами Юра на племянников посмотрел.

— Найдется, — коротко ответил первый.

Глава 42

Глава 42 Мостик к следующей части

Бакалавр уже какое-то время себя как рыбка в аквариуме чувствовал.

Время и воздух вокруг стали какими-то тягучими, звуки глухими и тоже немного как бы плыли. Покачивало даже. Как на воде в море лежишь и тебя то немного приподнимет, то чуток опустит…

Истуканы, что сидели за столом напротив, время от времени поворачивали друг к другу лица. Потом снова