пошло?

Нет.

Ведь нет же?

Однако, червь сомнения уже шевелился в груди, выгрызая дыру неуверенности и страха. Глупого страха. Немужского. Которого я всегда стыдился.

- Ева, - прошептал ей, замерев и приподнявшись на руках над тонким девичьим телом, - ты ведь не девственница?

Вместо ответа, девчонка лишь улыбнулась и, обхватив меня ногам, скрестила за поясницей стопы, без сомнений и страха резко дернулась навстречу, насаживаясь на мой твердый, пульсирующий от сдерживаемого желания, член.

В глазах потемнело от эйфории, что затопила горячими волнами, исходящими от каждого резкого движения узкого лона.

Что-то определенно было не так.

Но теперь уже плевать.

Теперь есть только движение.

Толчки. Глубокие, резкие, жадные.

Ева кричала, требуя еще и еще. Я хвалил малышку, терзая ее потемневшие соски, легонько сжимая тонкую шейку, вколачиваясь в нее, обезумев, ослепнув, забывшись.

Яркими вспышками оргазм выстреливал глубоко внутри нее, а я думал о том, как было бы круто сделать это без презерватива, чтобы навсегда оставить внутри нее часть себя. Пропитать изнутри собственным запахом. Слиться с ее ДНК. Заклеймить.

Тяжело дыша, ощущаю легкие поцелуи на своих плечах, вверх к шее, и обратно вниз по кадыку на ключицы. Такая страстная. И такая нежная.

Совершенно не хочется выходить из нее, тем более, что член по-прежнему стоит колом.

Позволяю себе еще немного задержаться в тесном лоне, пока целую горячие влажные сладкие улыбающиеся губы со вкусом клубники и банана, наслаждаюсь дрожащими ресницами и неровным дыханием.

Осторожно и нехотя покидаю Еву и, опустив взгляд вниз, ощущаю, как неожиданно, но сильно меня стискивает холодная рука мерзкого липкого ужаса, потому что я вижу кровь.

ЕЕ кровь на МНЕ.

- Блядь, Ева, твою мать! Предупреждать надо! – выругался я, чувствуя, как подступает удушливая волна и тошнота, а в глазах начинают порхать предобморочные белые мухи.

- Да брось, Егор. Жениться на мне не обязательно! – улыбается девчонка, явно не понимая, что сейчас начнется апокалипсис.

Стремительно поднимаюсь, хватаясь за перепачканный презерватив.

Блядь!

Теперь и руки в ее крови.

В голове набатом стучит мысль о том, что надо немедленно попасть в ванную и смыть это алое проклятие.

ГЕМОФОБИЯ.

Позор всей моей жизни.

Неконтролируемая боязнь крови, сводимая к мощным паническим атакам с потерей сознания, скачками давления, затруднением дыхания и тремором конечностей, тошнотой.

Последнее, что я успею заметить перед тем, как отключаюсь, - перепуганные удивленные серые глаза и шевелящиеся губы, явно спрашивающие меня о чем-то, что я не слышу, оглушенный собственным пульсом.

Прихожу в себя на полу у кровати. На лбу прохладное влажное полотенце, ноги закинуты на пуфик, кондиционер дует, словно северный ветер в питерский декабрь, тело прикрыто простыней.

Встревоженная Ева, словно маленькая птичка, кружит надо мной со стаканом воды и бесконечно виноватым взглядом.

- Егорушка, ты как? – тараторит она, пока я пытаюсь подняться, - Прости, котенок!

Приняв сидячее положение, принимаю прохладную воду, с удивлением отмечая, что мои руки чистые. Приподнимаю простынь – ничего. Только голый я. Безнадежно вялый.

Морщусь. Окидываю взглядом кровать – пусто и чисто.

- Я все убрала, - виновато бормочет девчонка, - Прости…

Чувствую, как восстанавливаются душевные и физические силы. Притягиваю к себе маленькую и по-прежнему голую птичку, усаживаю на колени и укрываю.

Холодная.

Пытаюсь согреть, обнимая и прижимая к груди, до сих пор ощущая слишком частые удары собственного сердца.

Теперь меня мучает другое.

- Больно, Ев?

- Все нормально, Егор, правда. Я сама этого хотела.

- Надо было предупредить. Я был бы аккуратнее.

- Ты и так был слишком аккуратным. Правда, я совсем не ожидала, что окажусь настолько головокружительной, - шутит она, улыбаясь.

- Несносная девчонка!

- Угу…

- Восемнадцать точно есть?

- Да точно, точно.

- Прости за это все… У меня гемофобия. Сколько помню себя, панически боюсь крови. И даже три психолога не решили данную проблему.

- Перестань, Егор. Тебе не за что извиняться. Сама виновата.

Мы сидели на полу, прислонившись к кровати, и обнимались. В тишине взаимного молчания слегка натужно гудел кондиционер, шевеля на моем затылке волосы. Ева прижималась к моей груди и о чем-то думала. А я внезапно почувствовал дикую усталость, но при этом…

Было умиротворенно хорошо.

Спокойно.

Правильно.

- Давай ложиться, птичка? Поздно уже.

- Давай, Егор…

Я отключил ледяной кондиционер, и рухнул на постель. Рядом под бок юркнула Ева. Меня мгновенно окутал аромат ее шелковых волос и, закрыв на минутку глаза, я провалился в глубокий сон.

Выныривая из темного марева душной ночи, по-прежнему окутывающую все вокруг мраком, ощутил рядом пустоту.

Где-то поблизости слышался рассерженный шепот. Прислушавшись, я стал различать слова, складывающиеся, между тем, в странные по своему смыслу фразы.

- Какого черта, Руслан?! У меня отпуск!

- Воробышек, это чрезвычайная ситуация! Так что, отдых закончен. Собирайся!

- И не подумаю, Суворов! Я тебе не подчиняюсь!

- Это приказ Махмуда!

- Да что б вас! Неужели некому, кроме меня?! Есть еще Майор и Золотко!

- Нужна девочка!

- Идите на хрен, Руслан! Я больше не девочка!

- Все решим, Ева.

- Я не хочу!

- Воробышек, это Шелковый Этап.

- Твою мать…

- Ты нужна…

- Что встал, пошли!

Голоса смолкли, и от нависшей тишины зазвенело в ушах.

Я подскочил с кровати и кинулся на террасу, понимая, что прямо сейчас Ева уходит. Уходит навсегда.

Но опоздал.

От недавних собеседников не осталось и следа.

И до конца своего тура, я больше так и не встретил свою маленькую птичку, сколько бы ни искал…

Глава 1.

- Егорыч, таксон ждет! Поехали! – Макс хлопает меня по плечу и, схватив сумку, спешит с вокзала в сторону парковок.

Спешу следом за ним, размышляя о том, что совсем скоро окажусь, наконец, дома. Долгожданные каникулы после трудной напряженной сессии. Солнце, прозрачная вода бассейна, утренние тренировки, безделье и вкусные пироги Риммы Семеновны.

Ах, да.

И новая жена отца.

Вернее, не новая.

А единственная. Первая, несмотря на солидный возраст.

Что на самом деле весьма удивительно. Отец никогда не приводил в наш дом женщин, не имел постоянной любовницы, не был уличен в порочных связях.

В общем,