университете, когда встретилась с не слишком симпатичным преподавателем, который, однако, обладал бархатным тембром, что вынуждало Лайю погружаться в предмет с головой.

С незнакомцем была немного другая история: он выглядел симпатичным, да что там — по-мужски красивым. Ей захотелось вспомнить античных богов и сравнить, а затем вновь встряхнула головой. Мужчина ласково улыбнулся ей, как будто понимал, через что сейчас проходил её мозг.

— Вещь в себе? — хрипло переспросила смущённая девушка, пытаясь настроиться на философию. — Я согласна с Кантом в том, что опыт не может дать нам знания того, какие вещи сами по себе.

— Удивительно, — растянулись губы мужчины в лёгкой полуулыбке. — Юна, красива и умна. Редкое сочетание сегодня.

Лайя залилась краской и нахмурилась.

— А вы подумали, что я просто так книгу держу?!

— Всякое бывает. Один раз видел, как девушка читала эротический рассказ, завёрнутый в обложку «Заката Европы» Шпенглера. Люди такие забавные существа. По итогу, не смогла связать и двух слов. А «Закат Европы» как никогда актуален. Что-нибудь можете сказать?

— По поводу цикличности расцвета и увядания культур? — попыталась Бёрнелл вспомнить содержание. — К сожалению, я уже не так хорошо помню, читала пару лет назад.

— Помните, что Шпенглер предлагал воспринимать историю нелинейно? Фаустовскую культуру помните?

— Это термин Шпенглера, — глубоко задумалась Лайя, усиленно стараясь вытащить из недр памяти нужную информацию. — Помню, но поверхностно.

Мужчина не сводил взгляда с лица девушки, медленно скользя и временами цепляясь за мягкие черты.

— Вы бы хорошо выглядели на портрете. Вижу вас словно Донну Велату. Жаль, вы не жили во времена Рафаэля Санти. Впрочем… я словно где-то вас уже раньше видел, — прищурил он глаза. У Лайи в груди сердце сжалось так сильно, что на миг ей показалось: она больше не живёт в этой реальности. У неё перехватывало дыхание от этого человека, в груди не хватало кислорода, и губы стали слишком сухими. Бёрнелл дотронулась до них кончиком языка, стараясь справиться с нервозностью, но острый взгляд незнакомца вынудил её вздрогнуть и ощутить узел внизу живота. Лайя затаила дыхание, наблюдая за гематитовыми глазами.

Ей показалось, что она сделала что-то слишком неправильное.

— Кофе будете? Тут за углом отличное кафе, — нарушил незнакомец тишину. У Лайи был шум в ушах. В библиотеке присутствовала всего парочка людей, неподалёку находящийся парень начал говорить по телефону, но Бёрнелл больше ничего не могла слышать, кроме одного голоса. В этот момент весь мир сжался до одного человека, и она ничего не могла с этим поделать.

Девушка была не в силах отказать, очарованная тем, насколько этот мужчина образован и притягателен.

— Тогда встретимся там через полчаса. Буду ждать.

— Да… — Лайя сама не поняла, почему вдруг её голос опустился до шёпота. У неё начали подрагивать кончики пальцев. — Извините… — нерешительно пролепетала она, когда мужчина повернулся. Ей было до боли страшно, что он сейчас её оставит. Ощущения были не из приятных. Рядом с ним сердце останавливалось, и чувствовалось это мучительно, но теперь казалось, что без него мир вообще потеряет последние краски. — Как вас зовут?

— Влад.

— Влад Цепеш? — звонко рассмеялась Бёрнелл, стараясь так снять напряжение. Как не вспомнить Влада Цепеша в Бухаресте?

— Хм, — приподнял он брови, удивляясь. — Вот мы и познакомились, Донна Велата, — окинул мужчина её таким изучающим взглядом, что Лайя как будто ощутила кончики его пальцев на своей коже. Щёки вспыхнули красным, и Влад смог увидеть, как ей неловко».

— Ещё тогда я понял, что ты особенная, — вырвал Дракула девушку из болезненных воспоминаний с привкусом наивных надежд. Лайе тогда казалось, что ей повезло встретить того самого — учителя, что будет удивлять её своей эрудированностью, более опытный, чем она сама, с гипнотизирующим взглядом и таким воздействующим на неё магнетическим голосом. Её тянуло к нему непреодолимой силой. В жизни Бёрнелл всегда всё просчитывала, даже когда дело касалось парней. Но здесь она потеряла свою способность к разумной оценке ситуации.

У неё не было бабочек в животе, там почему-то пусто. Если и сравнивать, то у Лайи словно внутри расползались черви: отвратительно. В горле каждый раз как будто застревало что-то, мешая сделать нормальный вздох. Гнетущее предчувствие не отпускало, и всё тело сигнализировало о том, что впереди опасность.

Но и другого девушка не могла понять: раз это не влюблённость в привычном её понимании, то что тогда? Почему так противно и страшно на душе? И отчего без Влада ещё более ужасно, чем с ним?

— Особенная — и что дальше? — пробормотала Лайя, схватив бокал с алым вином. Как же ей хотелось разбить его и испортить ковёр красным пятном.

— Дальше? Лайя — ты драгоценность. Мне хочется узнать тебя. Я хочу тебя, понимаешь? — шептал он, любовно оглядывая её.

Она содрогнулась, не испытывая ничего, кроме леденящего страха. Кончики пальцев были холодными, Влад не любил разжигать камин. Бёрнелл вернула бокал на место.

— Я не про секс, Лайя, — тяжело вздохнул Дракула, когда заметил её сжатые в тонкую полоску губы. — Желаю понять тебя. Как ты устроена? Что внутри тебя? О чём ты думаешь? Хочется надломить тебя, увидеть тебя, содрать слой за слоем, изучая. Пройтись пальцами по твоим костям, почувствовать тебя. Я хочу понять суть вещи. По Канту, понимаешь?

Лайе хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Внутри бушевали эмоции, психику расшатывало в этом замке, словно на американских горках. Её вдруг затрясло. Больше всего она желала быть бесчувственной и неуязвимой. Но ей было невероятно страшно, а ещё больше её выжигал гнев.

— Ты больной психопат, — рявкнула она, желая спустить агрессию, чтобы не разрыдаться от переполнявших эмоций, как маленькая беззащитная девочка.

— Что плохого я делаю сейчас? Ты считаешь меня злодеем? — томно проговорил он, и Бёрнелл вдруг почудилось, что всё совсем не так, как ей кажется. — Ты серые оттенки вообще различаешь? Или у тебя юношеский максимализм? Ох, Лайя, — встал он со своего стула и прошёлся вперёд, а потом назад. — Что я плохого тебе сделал? Я тебя кормлю, одеваю, забочусь. Не трогаю. Хотя мне хочется. Лайя, ты не ценишь этого?

Дракула подошёл слишком близко, и у неё ещё