Поздняя осень. Сумрачный день, придушенный покрывалом из серой ваты ненастной мглы, зябко потел стылой изморосью и сквозь сон дышал густыми туманами. Юлий любил это время, и особенно такую погоду. Обожал тишину, не испорченную ни птичьим галдежом, ни лягушачьим кваканьем или стрекотаньем кузнечиков. Не шумит листва, не рычат трактора в полях, не перекрикиваются дачники. Эти суетные приметы растворились в прошлом вместе с летним теплом и окончательно забылись, стоило сорваться с ветки последнему листу. А в такую погоду, как теперь, даже местные стараются не покидать своих домов без особой надобности.

   Тишина владела этим днём безраздельно. И это было прекрасно - настоящая отрада для городского жителя. Однако, не одной лишь тишиной могла порадовать поздняя осень. В это время рыба в озёрах и реках совершенно забывала об осторожности. Щуки, судаки, окуни попадали во власть неуёмного голода, неистово стараясь набить брюхо поплотнее накануне зимы. Время жора. Рыба без разбора хватала приманку, прочно цепляясь на острый крючок, чтобы оказаться в садке удачливого рыбака. Если, конечно, знать хорошее место, не утоптанное сапогами нетерпеливых удильщиков. Юлий присмотрел такой уединённый бережок ещё с лета.

   Он шёл по раскисшей тропке в сторону заветного озера, наслаждаясь тишиной, свежестью и предвкушая богатый улов. Юлий любил это время. Наверное, любил так же сильно, как и ненавидел собственное имя. Нет, у него и в мыслях не было винить и проклинать своих родителей - он их любил. А они, до его появления, сильно увлекались историей древнего Рима. Ах, как жалел порой Юлий, что они не были поклонниками гения Александра Македонского. Ведь, для мамы с папой он был Юлием, как великий император и полководец Рима, но для одноклассников и ребят со двора он был Юлькой - мальчишкой с девчачьим именем.

   И с тех самых пор, как он большую часть времени вынужден был проводить среди сверстников, перед ним встал выбор - смириться с постоянными подколками и участью объекта жестоких насмешек, либо... Юлий выбрал другой путь. В ответ на шуточки он сразу бросался в драку, не оставляя возможности для обидчика "дать заднюю" - извиниться или отказаться от своих слов. Для него сам факт того, что кто-то решился прилюдно унизить его, был нестерпим. Нет, он не имел завидных кондиций спортсмена или дерзкой наглости уличного хулигана, но его не останавливали ни размеры противника, ни численное превосходство.

   Юлий не раз бывал бит, порой жестоко - доходило даже до больничной койки. Пометки в дневнике, вызовы родителей в школу, "пропесочивание" на классных собраниях также были привычным явлением его отрочества и юности. И всё же, со временем каждый понял, что шутить с Юлием - себе дороже. Никто иначе, как полным именем, его не называл. Именно так, и никак иначе - Юлий. Не Юля, Юленька или Юлька. Все знали, что этому угрюмому парню достаточно насмешливого взгляда, чтобы наброситься с кулаками. А там уж, как кому повезёт.

   Так и ковался неуступчивый, упрямый характер. Эта упёртость помогала в учёбе. И, несмотря на сложности с поведением, школу Юлий окончил с хорошим аттестатом и с первого раза поступил в институт. Однако, это великое заблуждение - полагать, что крутой характер является непременным залогом успеха. Неуступчивая натура Юлия была, пожалуй, главной помехой его карьерному росту. Как ни пытался, но наладить нормальные, спокойные отношения он не мог ни с начальством, ни с сослуживцами. Разумеется, никто не цеплялся к его имени, как в детстве, но причины закуситься с кем-то находились сами собой.

   После защиты диплома Юлий, которого считали хорошим спецом в своей области, регулярно менял место работы. Ему уже стыдно было показывать резюме с пространным списком упущенных возможностей. Хуже всего, что от одного лишь вопроса о причинах увольнений, он начинал закипать нутром, едва сдерживая себя. То ли от неуверенности в завтрашнем дне ввиду отсутствия постоянного заработка, то ли по причине угрюмого нрава, но в личной жизни Юлия также не было просветов. Редкие встречи ничем не оканчивались, и девушки придумывали самые удивительные объяснения, лишь бы не идти на свидание с Юлием ещё раз.

   Вся жизнь казалась одним сплошным стрессом, испытанием воли и характера. Лишь в уединении Юлий мог ни о чём не беспокоиться. Потому и любил он рыбалку среди осенних туманов. Тишина и безлюдье давали ему возможность расслабиться, раствориться измученным сознанием в каплях измороси. Не надо сдерживать себя, улыбаться в ответ на фальшивые ухмылки и отвечать на глупые вопросы. Здесь он никому и ничем не обязан. Ему даже улов был не столь важен, как сам процесс. Пожалуй, предвкушение рыбалки было для Юлия наиболее приятным - этот неспешный путь от железнодорожной станции, сквозь туманы через поля, мимо леса, в обход деревень и лесопилок.

   Сельские домики скрылись за бугром. До озера оставалось совсем немного, меньше часа пути, когда Юлий заметил нечто странное. Вдали, почти сливаясь очертаниями с туманом, стоял дом. Окружённый деревьями, он привлекал своей неухоженностью. Казалось, что может привлечь в заброшенном доме? Так сразу и не скажешь, но в глубине души Юлий уже нашёл ответ на этот вопрос - такие безлюдные жилища непременно должны скрывать в себе какую-то тайну. А этот... это был не просто дом - здание в два этажа с мансардой и, даже, с декоративной башенкой над углом крыши. Фасад был укрыт штукатуркой и белизной подобен туману.

   Странно, Юлий приезжал на рыбалку летом, но не заметил этот особняк. Хотя, если подумать - ничего удивительного. Летом густая листва кустов и деревьев укрывала дом от чужих глаз. Скорее всего, тогда он заметил лишь островок из зелёных зарослей. Даже сейчас голые ветки, стволы и стена сухих крапивных стеблей мешала толком рассмотреть удивительное строение. А Юлий решил, что непременно должен осмотреть этот странный дом, и если он решил - так тому и быть.

  Пока, он шёл, разгребая сапогами плети отмирающих стеблей, в голове навязчиво крутились мысли о прошлом особняка. Заметно, что строили его давно, и архитектура для села не самая привычная. Что же это такое? Бывший совхозный клуб, контора или эти стены настолько старые, что помнят ещё помещиков царских времён. Гадать можно до бесконечности, а дом уже совсем близко.

  Окна были заколочены фанерой, которая от времени почернела, вздулась