- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (1697) »
не изменилось почти ничего.
Но это в сугубо геологическом.
— Па, да это ведь город! Смотри, вон окна, вон… — Тебе сколько раз повторять? Закрой рот и греби! По улицам, бурля и пенясь, неслась вода, а по обеим сторонам от лодки из этой самой пены неторопливо поднимались гигантские, поросшие водорослями здания. Отец с сыном выбивались из сил, сражаясь с увлекающим суденышко потоком. Однако правило номер один в искусстве гребли гласит: чтобы куда-либо уплыть, грести нужно спиной вперед. Разумеется, они не заметили вторую лодку… — Чокнутый! — Дурак! — Не лапай шпиль! Этот город принадлежит Анк-Морпорку! Лодки закружились, временно объединенные общим водоворотом. — От имени серифа Аль-Хали заявляю права на эту землю! — Мы первыми ее увидели! Лес, скажи, мы первыми ее увидели?! — Это мы первыми ее увидели, еще до того как первыми увидели ее вы! — Лес, ты свидетель, он пытался ударить меня веслом! — Но, па, ты ведь замахнулся на него трезубцем… — Видишь, Акхан, как вероломны эти чужеземцы?! А затем обе лодки одновременно заскрежетали обо что-то килем и, застряв в тине, начали крениться набок. — Отец, глянь, какая интересная статуя… — Он ступил на клатчскую землю! Кальмарный ворюга! — О, ПАПА… Противники внезапно умолкли, главным образом чтобы перевести дух. Крабы бросились врассыпную. Вода на глазах отступала, пробуривая в серой тине меж покрытыми водорослями островками извилистые каналы. — Отец, ты только посмотри, кое-где даже цветная черепица сохранилась… — Это мое! — Нет, мое! На краткое мгновение взгляды Акхана и Леса встретились. Несмотря на мимолетность мига, юноши успели обменяться друг с другом весьма приличным объемом информации, начиная с галактического размера неловкости за то, что ты не сирота, ну и далее по списку. — Па, но зачем… — начал было Лес. — А ты закрой рот! Я ведь о твоем будущем думаю, сынок… — Понятно, но какой смысл спорить, кто что первым увидел, а, па? Мы за сто миль от дома, и они тоже! Я к тому, все равно никто ничего не узнает! Ловцы кальмаров обменялись взглядами. Над их головами вздымались, капая водой, дома. Зияющие дыры вполне могли быть некогда дверьми, а небольшие прямоугольники без стекол — окнами, но сейчас эти здания населяла лишь тьма. Время от времени Лесу казалось, что он слышит, как внутри что-то скользит и шлепает. Дубина Джексон прочистил горло. — А ведь парень прав, — пробормотал он. — Что толку спорить? Кроме нас четверых, здесь никого нет. — И то правда, — согласился Ариф. Сверля друг друга взглядами, бывшие противники попятились. И почти одновременно раздались сразу два вопля: — Хватай лодку! После некоторой суматохи обе лодки, несомые на вытянутых руках, запрыгали над утопающими в грязи улицами. А потом развернулись и запрыгали обратно. Под гневные вопли: «Так ты еще и детей воруешь, да?!» — хозяева лодок обменялись отпрысками. Как хорошо известно всякому человеку, когда-либо изучавшему историю открытий, награда достается вовсе не тому, чья нога первой ступит на девственную почву новой земли, но тому, кто первым вернется домой. С ногой или без оной. Наличие всех конечностей — это уже дополнительный приз.
Флюгеры Анк-Морпорка поскрипывали на ветру. Как ни странно, лишь очень немногие из них принадлежали к виду петуха домашнего, обыкновенного. Предпочтение отдавалось всяким драконам, рыбам и различным диким зверям. Однако были и исключения. На крыше здания Гильдии Убийц зловещий силуэт в плаще и с кинжалом наготове, скрипнув, занял новую позицию. На крыше Гильдии Попрошаек оловянный попрошайка воззвал к ветру о медном грошике. На крыше Гильдии Мясников медная свинья с шумом втянула пятачком воздух. На крыше Гильдии Воров самый настоящий, хоть и не лицензированный, вор тоже повернулся, повинуясь ветру, — не то чтобы Гильдия Воров хотела продемонстрировать, что никакой механизм не сравнится с человеком, скорее это была демонстрация того, как в Гильдии относятся к нелицензированному воровству. Флюгер, водруженный на куполе библиотеки Незримого Университета, всегда отставал от своих собратьев и должен был отреагировать на перемену не раньше чем через полчаса, но все в городе уже и так знали, что ветер изменился: в Анк-Морпорке запахло морем. Ну а на Саторской площади вовсю выступали публичные ораторы, хотя, если говорить по-честному, гордое звание «оратор» было, пожалуй, слишком громким для всякого рода краснобаев, любителей разглагольствовать и увещевать, а также для мычащих себе под нос и любовно обсасывающих собственные бесценные размышления особ, что через равномерные перерывы взбирались на дежурный ящик и начинали взывать к толпе. Но такова была традиция: народ должен выражать свое мнение. Чем громе и публичнее, тем лучше. Считалось, что патриций смотрит на этот обычай с одобрением. Так оно и было. А еще он смотрел на него с вниманием. Глазами специально отряженных людей, которые подробно все записывали. Не обошлось и без Городской Стражи. «Это не то же, что шпионить, — уговаривал себя командор Ваймс. — Шпионишь — это когда подсматриваешь из-за угла и украдкой заглядываешь в окна. А когда приходится подальше отходить, чтобы не оглохнуть от шума, — какое ж это шпионство?» Он рассеянно чиркнул спичкой о сержанта Детрита. — Это ж я, сэр, — с упреком отозвался сержант. — Прости, сержант. — Ваймс прикурил сигару. — А, ничево. Оба снова прислушались к ораторам. «Это все ветер, — думал Ваймс. — Ветер всегда несет что-то новое…» Раньше ораторы, бродившие по кромке здравого рассудка (а то и углубляясь в мирные аллеи по ту сторону), выбирали для своих разглагольствований самые разные темы. Но сегодня на них как будто что-то нашло: все разом превратились в маньяков, одержимых одной и той же идеей. — …Пора преподать им урок! — надрывался ближайший. — Почему наши так называемые лорды не прислушиваются к гласу народа? Мы сыты по горло этими распоясавшимися разбойниками! Они воруют нашу рыбу, подрывают торговлю, а теперь принялись и за нашу землю! «Лучше бы они аплодировали», — подумал Ваймс. Как правило, одобрительных выкриков удостаивался всякий оратор, о чем бы тот ни говорил. Но сейчас люди лишь одобрительно кивали. «Да они ведь в самом деле ОБДУМЫВАЮТ услышанное…» — Они украли мой товар! — вопил оратор напротив. — Это целая империя пиратов, демоны их побери! Меня взяли на абордаж! В анк-морпоркских-то водах! Ответом стал общий ропот праведного негодования. — А что украли-то, господин Дженкинс? —
— Па, да это ведь город! Смотри, вон окна, вон… — Тебе сколько раз повторять? Закрой рот и греби! По улицам, бурля и пенясь, неслась вода, а по обеим сторонам от лодки из этой самой пены неторопливо поднимались гигантские, поросшие водорослями здания. Отец с сыном выбивались из сил, сражаясь с увлекающим суденышко потоком. Однако правило номер один в искусстве гребли гласит: чтобы куда-либо уплыть, грести нужно спиной вперед. Разумеется, они не заметили вторую лодку… — Чокнутый! — Дурак! — Не лапай шпиль! Этот город принадлежит Анк-Морпорку! Лодки закружились, временно объединенные общим водоворотом. — От имени серифа Аль-Хали заявляю права на эту землю! — Мы первыми ее увидели! Лес, скажи, мы первыми ее увидели?! — Это мы первыми ее увидели, еще до того как первыми увидели ее вы! — Лес, ты свидетель, он пытался ударить меня веслом! — Но, па, ты ведь замахнулся на него трезубцем… — Видишь, Акхан, как вероломны эти чужеземцы?! А затем обе лодки одновременно заскрежетали обо что-то килем и, застряв в тине, начали крениться набок. — Отец, глянь, какая интересная статуя… — Он ступил на клатчскую землю! Кальмарный ворюга! — О, ПАПА… Противники внезапно умолкли, главным образом чтобы перевести дух. Крабы бросились врассыпную. Вода на глазах отступала, пробуривая в серой тине меж покрытыми водорослями островками извилистые каналы. — Отец, ты только посмотри, кое-где даже цветная черепица сохранилась… — Это мое! — Нет, мое! На краткое мгновение взгляды Акхана и Леса встретились. Несмотря на мимолетность мига, юноши успели обменяться друг с другом весьма приличным объемом информации, начиная с галактического размера неловкости за то, что ты не сирота, ну и далее по списку. — Па, но зачем… — начал было Лес. — А ты закрой рот! Я ведь о твоем будущем думаю, сынок… — Понятно, но какой смысл спорить, кто что первым увидел, а, па? Мы за сто миль от дома, и они тоже! Я к тому, все равно никто ничего не узнает! Ловцы кальмаров обменялись взглядами. Над их головами вздымались, капая водой, дома. Зияющие дыры вполне могли быть некогда дверьми, а небольшие прямоугольники без стекол — окнами, но сейчас эти здания населяла лишь тьма. Время от времени Лесу казалось, что он слышит, как внутри что-то скользит и шлепает. Дубина Джексон прочистил горло. — А ведь парень прав, — пробормотал он. — Что толку спорить? Кроме нас четверых, здесь никого нет. — И то правда, — согласился Ариф. Сверля друг друга взглядами, бывшие противники попятились. И почти одновременно раздались сразу два вопля: — Хватай лодку! После некоторой суматохи обе лодки, несомые на вытянутых руках, запрыгали над утопающими в грязи улицами. А потом развернулись и запрыгали обратно. Под гневные вопли: «Так ты еще и детей воруешь, да?!» — хозяева лодок обменялись отпрысками. Как хорошо известно всякому человеку, когда-либо изучавшему историю открытий, награда достается вовсе не тому, чья нога первой ступит на девственную почву новой земли, но тому, кто первым вернется домой. С ногой или без оной. Наличие всех конечностей — это уже дополнительный приз.
Флюгеры Анк-Морпорка поскрипывали на ветру. Как ни странно, лишь очень немногие из них принадлежали к виду петуха домашнего, обыкновенного. Предпочтение отдавалось всяким драконам, рыбам и различным диким зверям. Однако были и исключения. На крыше здания Гильдии Убийц зловещий силуэт в плаще и с кинжалом наготове, скрипнув, занял новую позицию. На крыше Гильдии Попрошаек оловянный попрошайка воззвал к ветру о медном грошике. На крыше Гильдии Мясников медная свинья с шумом втянула пятачком воздух. На крыше Гильдии Воров самый настоящий, хоть и не лицензированный, вор тоже повернулся, повинуясь ветру, — не то чтобы Гильдия Воров хотела продемонстрировать, что никакой механизм не сравнится с человеком, скорее это была демонстрация того, как в Гильдии относятся к нелицензированному воровству. Флюгер, водруженный на куполе библиотеки Незримого Университета, всегда отставал от своих собратьев и должен был отреагировать на перемену не раньше чем через полчаса, но все в городе уже и так знали, что ветер изменился: в Анк-Морпорке запахло морем. Ну а на Саторской площади вовсю выступали публичные ораторы, хотя, если говорить по-честному, гордое звание «оратор» было, пожалуй, слишком громким для всякого рода краснобаев, любителей разглагольствовать и увещевать, а также для мычащих себе под нос и любовно обсасывающих собственные бесценные размышления особ, что через равномерные перерывы взбирались на дежурный ящик и начинали взывать к толпе. Но такова была традиция: народ должен выражать свое мнение. Чем громе и публичнее, тем лучше. Считалось, что патриций смотрит на этот обычай с одобрением. Так оно и было. А еще он смотрел на него с вниманием. Глазами специально отряженных людей, которые подробно все записывали. Не обошлось и без Городской Стражи. «Это не то же, что шпионить, — уговаривал себя командор Ваймс. — Шпионишь — это когда подсматриваешь из-за угла и украдкой заглядываешь в окна. А когда приходится подальше отходить, чтобы не оглохнуть от шума, — какое ж это шпионство?» Он рассеянно чиркнул спичкой о сержанта Детрита. — Это ж я, сэр, — с упреком отозвался сержант. — Прости, сержант. — Ваймс прикурил сигару. — А, ничево. Оба снова прислушались к ораторам. «Это все ветер, — думал Ваймс. — Ветер всегда несет что-то новое…» Раньше ораторы, бродившие по кромке здравого рассудка (а то и углубляясь в мирные аллеи по ту сторону), выбирали для своих разглагольствований самые разные темы. Но сегодня на них как будто что-то нашло: все разом превратились в маньяков, одержимых одной и той же идеей. — …Пора преподать им урок! — надрывался ближайший. — Почему наши так называемые лорды не прислушиваются к гласу народа? Мы сыты по горло этими распоясавшимися разбойниками! Они воруют нашу рыбу, подрывают торговлю, а теперь принялись и за нашу землю! «Лучше бы они аплодировали», — подумал Ваймс. Как правило, одобрительных выкриков удостаивался всякий оратор, о чем бы тот ни говорил. Но сейчас люди лишь одобрительно кивали. «Да они ведь в самом деле ОБДУМЫВАЮТ услышанное…» — Они украли мой товар! — вопил оратор напротив. — Это целая империя пиратов, демоны их побери! Меня взяли на абордаж! В анк-морпоркских-то водах! Ответом стал общий ропот праведного негодования. — А что украли-то, господин Дженкинс? —
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (1697) »