острую стадию психоза, запущенного до стадии аудиовизуальных галлюцинаций, что сейчас прекрасно справлялись с истреблением друг друга.

На моих глазах воин огромным двуручным мечом на пополам разрубил своего противника, брызнула кровь… К горлу подкатил неприятный ком, а во рту появился противный привкус желчи. Я понял, что ещё несколько секунд и мой завтрак окажется на автобусной остановке, оставшейся единственным местом, которое мой разум не превратил в поле сражения. Это был единственный островок спокойствия, куда не пробралось щупальце хаоса, что окружил меня плотным кольцом.

Люди на остановке не обращали никакого внимания на происходивший вокруг них бой. Будто его вовсе не было. Счастливое неведенье. Вот их точно не заберут в комнату с белыми и мягкими стенами. Как-то неожиданно все получилось. Психом я себя точно не ощущал, прекрасно понимая, что это ненормально. Хотя так, наверное, думает каждый псих. Или же нет?

Пока я придавался грустным размышлениям про психушку, в которую меня непременно упрячут в скором времени, скрывать нечто подобное долго не удастся, на поле боя произошли резкие изменения.

Воины стали образовывать какое-то подобие строя. Сложно считать, когда этот хаотичный поток людей находиться в постоянном движении и к нему примыкают все новые и новые солдаты. Все это происходило под аккомпанемент человеческих криков, звона соприкасающегося металла и приказов на непонятном языке.

Ржание лошадей? Я внимательно осмотрел все поле, но ни одного животного так и не нашёл, но этот звук постепенно приближался. На каких- то внутренних инстинктах я медленно повернулся, чтобы тут же сделать несколько шагов назад. Шагов, что в итоге будут стоить слишком дорого для меня…

По бескрайнему полю мчался табун лошадей, растянувшись широкой полосой, которая сужалась к центру, превращаясь в острое копьё, направленное в центр пехотинцев. Путь всадников, что неумолимо приближались ко мне, проходил прямо через мою маленькую остановку.

Именно мою!

За какие-то десять минут я прикипел к этому куску бетона, отлитому ещё в СССР, если нелюбовью, то чувству очень схожему. Просто она осталась тем маленьким островком привычного мира, с которого я не сойду даже если рядом спуститься лестница к воротам Рая, а Апостол Андрей ангельским голосом попросит идти за ним. Я вцеплюсь, как клещ, вон в ту старую скамейку и оторвать меня смогут только с ней.

Спокойно ждать пока тебя погребет лавина из нескольких сотен всадников было до дрожжи в коленках страшно. И моя маленькая мантра: «Это всего лишь галлюцинация». Уже меня не спасала. Но я как новоиспеченный фанатик какой-нибудь секты все повторял и повторял, надеясь убедить себя, что кусочки земли, вырывающиеся из-под копыт не настоящие.

Это все плод моего воображения…

Мой взгляд поднялся выше, и я пристально посмотрел на отряд безмолвным участником которого был в своих снах. Вид знакомых лицо немного успокоил. Отряд двигался немного правее общего строя и выделялся из той общей массы закованных в доспехи всадников. В первую очередь разнообразными доспехами, если слева чувствовалась многолетняя рука кузнецов и кожевников одного народа, то справа был просто сброд, другой ассоциации в голове не возникло, который сбили в общую кучу и присоединили к ним.

Я заворожённо смотрел на плавные и в какой-то степени красивые маневры конницы, пока меня не отвлёк шум позади. Наверное, голову я повернул чисто по наитию. Хотелось убедиться, что мое сознание не подкинет мне никаких других сюрпризов. Ничем иным я не могу объяснить, почему обернулся.

Краем глаза зацепив одинокую фигуру, вставшую чуть правее от моей остановки и на несколько десятков метров спереди от строя пехоты, я всмотрелся в этого человека. Его глаза были направлены в сторону надвигающегося людского урагана, нёсшегося на меня. Или же именно на него? Но то, что стало происходить дальше заставило волосы на голове встать дыбом. В этом было что-то противоестественное и неправильное.

Человек в темном балахоне без какого-либо оружия стоял на пути всадников, чуть впереди от основной массы пехотинцев, которые сбились в общий строй. Единственное, что меня беспокоило это то, что я попал ровнёхонько посередине между этим безумцем и конной лавиной, которая должна была поглотить нас обоих.

А безумцем ли? Немного оторопело я смотрел на действия незнакомца. Даже забыл, что нахожусь на автобусной остановке под воздействием сильнейшей галлюцинации. Настолько его действия завораживали и притягивали взгляд. Никогда ничего подобного мне не доводилось видеть. Каждое действие этого человека было наполнено какой-то внутренней силой, заставляющей внимательно наблюдать за каждым его движением.

Происходящие вокруг сузилось до этого непонятного человека, до этой черной фигуры, застывшей на дороге нескольких сотен всадников. Он отточенными движениями начертил на земле огромный чертёж, состоящий из множество перекрученных линий, заключенных в круг. Меня впечатлило то, как быстро он это сделал. Не прошло и минуты, как он закончил.

Человек в черном балахоне отошёл от своего чертежа и удовлетворенно кивнул. Он развернулся и начал осматривать разбросанный по полю трупы людей, будто бы что-то выискивая. Он обошел несколько тел, недовольно покачивая головой. Чем-то они ему не нравились. Остановившись возле здоровенной груды железа, в которую был закован настоящий гигант, он кивнул и взялся за стальной нагрудник одной рукой, и без малейшего напряжения направился к чертежу.

Эту тушу! Весом под центнер тащили по земле, словно в ней было не больше килограмма. Это в очередной раз заставило меня сосредоточить внимание на этом странном человека в темном балахоне. Тело здоровяка в мгновение ока оказалось в воздухе и приземлилось ровно по центру этого непонятного чертежа. В этот момент он встал над телом и затянул песню странным горловым голосом, что отзывался тихими отголосками у меня в душе.

Если по началу мое внимание привлек этот странный ритуал, то через секунды пятнадцать появилось чувство неправильности всего происходящего. Не могу описать, но я понимал, что этого не должно происходить. То, что делал этот человек не должно существовать в нашем мире. Будь это галлюцинации, либо реальный мир. Такое ничем неподкрепленное чувство у меня возникло впервые, но почему-то я ему всецело доверился.

— Сарга-Са! — на последнем слоге голос выгнулся и превратился в рычание. Вместе с последним звуком человек извлек из полов своего балахона нож с черным лезвием и красным камнем в костяной рукояти. Клинок медленно начал подниматься вверх, а тем