охватит меня.

Палата начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаки, пока костяшки пальцев не белеют.

Эйден сблизился со мной, ради мести. Он сблизился со мной, чтобы сделать мне больно.

Чтобы уничтожить меня, как он и обещал.

Все это было ложью.

Игрой.

Я была пешкой на его шахматной доске с самого начала, и была слишком наивна, чтобы заметить это.

Нет. Я заметила.

Я была просто слишком глупа, чтобы воспринимать это всерьез.

— Тыковка. — голос дяди становится жестче. — Останься с нами.

Я качаю головой, снова сосредоточившись на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их обеспокоенные выражения.

Лицо тети раскраснелось, словно она ждет, что я снова ее ударю. Тело дяди наклонено вперед, будто хочет остановить меня, если я это сделаю.

Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который произошел раньше. Они бросили свою работу, чтобы быть здесь. Я не могу просто обременять их больше, чем уже это делаю.

Тетя берет меня за руку.

— Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна по причинам возмещения ущерба. Ты помнишь, что произошло?

Дрожь всего тела пробегает по позвоночнику, и мои конечности напрягаются.

Я плыла, плыла и плыла.

Я не могла дышать.

Все, что я вдыхала, были глотки воды.

Я все еще ощущаю вкус хлорки на языке.

Было холодно. Так холодно, когда я плавала там.

На мгновение мне показалось, что это конец. Потому что именно так ощущается конец, верно? Он бесконечен.

И одинокий.

И холодный.

Ад — это не только палящий огонь. Вода была моим особым видом ада.

Холодным адом.

Кто-то толкнул меня.

Думаю, чья-то рука столкнула меня прямо в бассейн.

Но я не могу быть уверенной, правда это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе, двигаясь от парковки до бассейна. Мне вообще не следовало идти к бассейну.

Если я потеряла время на пути к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не может сыграть со мной шутку? Предполагая, что меня столкнули, мой разум может защититься от мысли, что я прыгнула туда по собственной воле.

Это… страшная мысль.

Мне нечем доказать, что меня столкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сам не уверена в этом.

Шмыгая носом, я улыбаюсь.

— Кажется, я споткнулась.

— Что ты вообще делала возле бассейна? — спрашивает тетя. — Ты избегаешь их, как чумы.

— Блэр, — дядя бросает на нее понимающий взгляд.

— Что? Она бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. — она прищуривает глаза. — Это Эйден заставил тебя сделать это?

Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.

— Он был на тренировке…

Я замолкаю, когда в мою голову врывается сумасшедшая мысль.

Был ли он на тренировке?

Он лучший нападающий и может спокойно взять перерыв в любой момент. Он мог находиться у бассейна.

Мои губы дрожат.

Он не может быть тем, кто столкнул меня, верно?

Я мысленно ударяю себя. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.

Факты таковы: Эйден Кинг способен утопить меня.

В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет меня уничтожить.

— Перестань делать поспешные выводы, Блэр, — говорит дядя тете.

— Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы просто так не пошла к бассейну по своей воле.

Она права. Я бы не пошла.

Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не взял меня за руку и не повел туда, я шла на собственных ногах.

Что, черт возьми, мое подсознание пыталось сказать мне?

Раздается стук в дверь, и мы трое оживляемся.

— Войдите, — говорит дядя.

Я вытираю глаза, когда в палату входит парень, одетый в школьную форму. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы быть старшеклассником, но я никогда не видела его.

Он не из тех, кого можно забыть.

Он высокий, широкоплечий, с пронзительными карими глазами, которые кажутся немного знакомыми.

Его светлые волосы коротко подстрижены, почти как у военного.

Как будто мы встречались раньше, но не совсем.

— Ой, Нокс. — тетя встает с сияющей улыбкой. — Заходи.

Нокс? Заходи?

Я бросаю вопросительный взгляд между ними.

— Дорогая, — взгляд тети скользит от меня к парню. — Нокс тот, кто вытащил тебя из бассейна и вызвал скорую. Если бы он не оказал первую помощь, ты, возможно, не смогла бы дышать.

— Я рад, что все обошлось. — он улыбается, и его глаза закрываются от этого движения.

Это удивительно очаровательно.

— Ох, — говорю я. — Не могу найти подходящих слов, чтобы поблагодарить тебя.

— Ты только что сделала это. — он снова улыбается. — Что за начало в Королевской Элите, да?

— Начало? — я спрашиваю.

— Я только что перевелся в КЭШ. Сегодня был мой первый учебный день.

Это объясняет, почему я никогда не видела его раньше.

Дверь снова открывается, и у меня перехватывает дыхание.

Эйден входит внутрь в сопровождении Ким.

Мои губы дрожат, когда я осматриваю его с головы до ног. Его форма выглядит безупречно — если не считать отсутствующего галстука, как обычно. Его чернильно-черные волосы взъерошены, а металлический блеск глаз кажется нейтральным, словно он вышел на прогулку.

Но опять же, это Эйден; неотразимый, как бог, и опасный, как монстр.

И самое печальное, что я знала это с самого начала.

То, что я отказалась прислушаться к здравому смыслу или заглянуть за фасад, не означает, что меня обманули.

Зачеркните это. Я обманула себя, заставив поверить, что Эйдена можно спасти.

Дьяволов нельзя искупить.

Дьяволы могут только рушиться и гореть.

Он сказал, что уничтожит меня, и он это сделал.

Пришло время мне уничтожить его в ответ.

Я всем улыбаюсь.

— Могу я поговорить с Эйденом наедине?

Как только я закончу, от него ничего не останется, так же как ничего не осталось от меня.

Внутри меня всегда была тьма.

Я боролась с ней.

Отрицала ее.

Пришло время принять ее.

В конце концов, чтобы уничтожить монстра, нужен монстр.

Глава 4

Эйден

Когда она выходит, насмешливый взгляд Рид мечется между мной и Эльзой, как мячик для пинг-понга.

Я игнорирую ее.

Я игнорирую всех, кроме Эльзы.

И нового парня. Спасителя Эльзы.

Ее рыцаря в сияющих блядь доспехах.

Какой самый простой способ сломать рыцаря и раздавить его на куски?

На самом деле, я воспользуюсь самым тяжёлым способом сжечь его и буду смотреть, как он превращается в пепел.

Он одаривает Эльзу последней тошнотворно милой улыбкой по пути к двери.

Моя голова