Беспутные ветры степей

Встречали меня у дороги,

Царапал колючий репей

Мои запылённые ноги.

П. Комаров

Память

Прошу, никогда не повторять мой самый глупый поступок в жизни. Это очень опасно. Слушайте и мотайте на ус.

По молодости иногда приходилось добывать себе пропитание охотой и рыбалкой. Уссурийский край богат и зверем и птицей. Да голыми руками богатую добычу не возьмёшь.

Моя стипендия в техникуме была всего 20 рублей в месяц. На хорошие снасти и припасы денег практически не оставалось. Выручали друзья – делились порохом. Картечь, дробь и пули отливал сам на костре. Форму выточил из калёного дореволюционного кирпича, отколотого от стены старой мельницы. Свинец добывал из старых аккумуляторов.

Как-то в конце октября провозился со снаряжением допоздна. Ночью у костра плохо видно. Решил встать пораньше и продолжить работу вместе с солнышком, чтобы успеть до обеда больше картечи и пуль для своего старенького ружья отлить. Так и сделал.

Развёл костёр чуть свет. В банке из-под краски расплавил свинец. Положил на пенёк свой кирпич, провалявшийся на земле всю ночь, и принялся тонкой струйкой заливать жидкий свинец в углубления.

Чтобы лучше видеть, слегка наклонился вперёд. Не знаю, как я успел закрыть глаза. Только вдруг хлестнуло в лицо расплавленным металлом. Дикая боль пронзила меня. Когда очухался от шока, приоткрыл глаза. Целы мои ненаглядные. Ура!

А вот носом дышать не смог. Хорошо, что перед нашей лесной избушкой самодельный умывальник под деревом был прибит, а над ним кусок зеркала на проволоке болтался. Глянул я в него и застонал от отчаяния.

Всё лицо было облеплено свинцовыми кляксами. А из носа торчали две рогульки блестящие. Да, самому тут не справиться. Пришлось будить друзей. И каких только ажурных выражений я не наслушался в свой адрес, пока отрывали с моего лица застывший металл вместе с кожей и жареным мясом. Мне оставалось только волком выть…

Оказалось, что это были всего-навсего цветочки-лютики. Когда попытались выдернуть из носа свинцовые козюли, боль была такая, что я понял всё про себя и случившееся.

На мою беду, расплавленный металл попал на сырую поверхность кирпича, и получилась паровая пушка, выстрелившая мне в лицо. Раньше-то я лил свинец в сухой кирпич, а тут не догадался подсушить мою литейную форму на костре. Не надо было спешить. Сначала надо думать, а потом делать.

Выручили бокорезы из запасного инструмента, который всегда таскал с собой. Лёшка откусывал ими кусочки свинца, забираясь все глубже в мои бедные ноздри. Санитарная поляна оказалась изрядно полита моей кровушкой.

Только через неделю я смог оправиться от такого неожиданного испытания и помчался на охоту, вдогон за безжалостными друзьями, оставившими меня голодать в нашей пустой ближней избушке. Медвежий жир со временем заровнял все следы от ожогов на моём лице. А память осталась.

На дне океана

Всю долгую студёную зиму 198… года наша объединённая бригада инженеров и рабочих высшей квалификации шаг за шагом создавала в сборочном цехе новый невиданный глубоководный аппарат, способный работать на огромных океанских глубинах.

С его помощью военно-морские специалисты надеялись поднять с океанского дна затонувший неопознанный летательный объект, который случайно оказался на пути ракеты, стартовавшей с подводной лодки.

Все попытки моряков самим добраться до "чужака", нашедшего последнее пристанище на колоссальной глубине, закончились неудачей. Пара размытых снимков чего-то непонятного на дне, вот и всё, что удалось получить им.

Почти год моряки вели переговоры с нашими лучшими авиационными специалистами, постоянно что-то не договаривая. Мы так и не поняли, что они знают и что им надо. Возможность подержать в руках хотя бы кусочек "Летучего голландца", как обозвали НЛО наши острословы, показалась настолько заманчивой, что мы принялись за работу с диким энтузиазмом. Вечерами допоздна сидели за кульманами над чертежами, с утра разбирались с технологами, после обеда торчали в механических цехах. Работа кипела.

Чтобы на заводе поменьше болтали, договорились писать на чертежах "Изделие "В400". Остряки тут же обозвали нашего китёнка «Венерой» за округлые пухлые формы. Я до сих пор не знаю, почему поручили проектирование этого аппарата нашей авиационной конторе, а не какому-нибудь морскому конструкторскому бюро. Единственное моё объяснение это то, что мы всё делали очень быстро. Новые самолёты, один лучше другого, в те годы прямо пулей вылетали из-под нашего карандаша.

Моряки же привыкли строить свои корабли годами. Времени у нас было в обрез. Заморские «головастики» могли запросто пронюхать про "Голландца" и обскакать нас, как они это делали уже не раз.

В мае начались пробные окунания "Венеры" в заводском накопительном бассейне. Заводские мастера приспособили его за три дня. Не обошлось и без приключений. Долго не могли понять, откуда просачивается вода вовнутрь аппарата. Проверили все узлы, сверяясь с чертежами. Всё о'кей, а течь осталась. Мы даже пытались нюхать эту влагу, намекая, что кому-то лень выбираться наружу и бежать в туалет.

Все понимали, что раз где-то течёт, значит где-то дырка. Вопрос, как её найти, не разбирать же весь аппарат. Оказалось, что рабочие по ошибке в донной части сделали два сливных отверстия, вместо одного по чертежу. Вторую штатную пробку, естественно, не нашли, подумали, что потеряли её и приспособили пробку от обычного водопровода.

Практически сразу стали привлекать к работе и морской экипаж водолазов, чтобы освоили аппарат на все сто. Там внизу, на глубине, некогда разбираться, что и как работает, что и как включается и выключается. Прорабатывались нештатные и аварийные ситуации.

Заодно и мы учились азам водолазного дела, понимая, что кому-то из нас придётся нырнуть вместе с моряками. Им самим не разобраться с этим таинственным летательным аппаратом. Потянешь за какую-нибудь деталь и превратишься ненароком в облачко пара или в какую-нибудь медузу дохлую. Начальство вспомнило про моё увлечение парусным спортом и спокойно записало меня в основной экипаж. Ну а что, не им же нырять в океанскую пучину.

В июле приступили к пробным погружениям на озере Байкал, невзирая на наши просьбы отправить нас на Чёрное море. Там столкнулись с настоящей большой проблемой. Три морских сменных экипажа так и не смогли более или менее прилично освоить управление бортовыми манипуляторами. А на них была вся надежда. Только с их помощью мы могли закрепить на "Летучем голландце" трос и поднять его на поверхность.

Перевели стрелку на меня, раз уж я попал в экипаж,