зазвонил колокол. Девственница… Она – девственница! И опять проснулась во мне безумная надежда:

- А ты хотела бы стать женщиной?

- Честно говоря, очень! Я мечтала об этом. Но я никого так и не полюбила… По крайней мере, настолько, чтобы… А теперь уже поздно. Так и умру девушкой…

- Ну, почему же, милая? Если ты хочешь стать женщиной…

- Ты хочешь сказать… Ты можешь сделать меня женщиной? Прямо здесь, сейчас?!

- Да. Если ты не против.

- О! Я не против. Я очень хочу… Только ты не подумай… Я совершенно ничего не прошу. Я знаю, что умру, ты меня казнишь. Это необходимо. Но, если перед этим… Я буду так счастлива!

- А ты меня любишь?

- Честно говоря… Я не знаю… Это ведь не бывает так быстро, правда? Но я буду очень тебе благодарна. Жизнь все равно скоро закончится, а я даже не знаю, что это такое! И еще, ты мне почему-то очень нравишься. Никогда в жизни у меня такого не было!

- Ладно, у нас еще будет время об этом поговорить. А есть ты хочешь? Когда ты ела в последний раз?

- Я ужинала вчера. И проголодалась, это правда.

- Ну, тогда мы прежде всего пообедаем, хорошо?

* * *

Я подошел к двери и постучал. Тотчас открылась дверца, и дежурный спросил:

- Что вам угодно?

- Обед на двоих.

- Слушаюсь.

Я знал, что внутри камеры все скрыто от него такой же радужной дымкой, как мое лицо. Мы снова уселись на кушетку и обнялись, Таня доверчиво прижалась ко мне:

- А знаешь, Андрей, я чувствую, что мы уже друзья. Правда. Как это ни странно…

- Ну, почему же странно, Танюша? Мы – друзья до смерти… - и я улыбнулся.

- Да… - и она тоже улыбнулась, хотя и немножко грустно.

Спустя десять минут послышался стук в дверь. Я подошел и принял от дежурного два подноса с обедами, а Таня взяла их у меня и поставила на стол. Она передвигалась по комнате легко и грациозно, ее босые ножки скользили по каменному полу, как в танце. На подносах были тарелки с борщом, мясное жаркое с картофелем, салаты, фрукты, пирожные и чашки с кофе. Мы уселись за стол и приступили к обеду. Таня ела с аппетитом, уже совсем не стесняясь своей наготы, и оживленно разговаривала:

- Андрей, мне кажется, что я теперь совсем не боюсь. Сначала чуточку боялась, а теперь совсем. Мне с тобой так хорошо! Я ужасно рада, что это ты, а не кто-то другой. И мне кажется, что я знаю тебя давным-давно.

- А как тебя выбрали?

- Как всегда – по жребию. Сначала это было в городах. Я – из этого города, тут родилась. Мне выпал черный билетик, но я совсем не испугалась – ведь я знала, что должно быть еще девять, и что вероятность очень мала. А потом, когда я провела с ними вместе целый месяц… Я видела, как они все боятся, и даже немножко хотела, чтобы это выпало мне. И когда тянули жребий во второй раз… Я почему-то была очень спокойна, а когда мне снова выпал черный, я даже обрадовалась. Что они все останутся в живых – пока мы были вместе, я с ними успела подружиться. Но потом вдруг вспомнила, что должна умереть… И только тогда я испугалась. Прежде всего того, что палачом окажется кто-то старый и противный. А теперь, когда я знаю, что это ты, я совсем не боюсь. Ну, почти совсем…

- Молодчина! И тогда, и сейчас ты прежде всего думаешь о других. Уже за это тебя можно полюбить.

- А ты меня любишь?

- Да, Танюша! И мне очень жалко, что придется тебя казнить.

- Знаешь, Андрюша, я тебя тоже люблю… Немножко… Я, кажется, слишком много разговариваю, ты не обращай внимания, я просто волнуюсь… Обычно я не такая болтушка. Наверное, тебе очень тяжело на этой работе? Долго тебе еще?..

- Да. Эта должность пожизненная. Но я думаю, что так долго не выдержу, и скоро я сам… Это не запрещается. Ведь мне нельзя иметь близких, семью…

- Бедный, бедный! А как тебя выбрали?

- Я и сам не знаю. Просто ко мне явился демон и сказал об этом. Конечно, я не хотел, но кто меня спрашивал? Он сказал, что я подхожу для этой работы. Объяснил, что придется делать. Сказал, что если откажусь, просто обо всем забуду, и назначат кого-нибудь другого. Я сначала так и хотел сделать, а потом задумался… Мне очень жалко было казнить девушек, а что, если бы на моем месте оказался человек, который получал бы от этого удовольствие? Я встречал таких в жизни, и немало… И я согласился. И надеюсь, что не приношу никому лишних страданий.

Как мне хотелось сказать ей правду! Но я не имел права, да и если она будет знать, что наше спасение зависит от нее, все будет кончено, и впереди у нее останется только смерть… Она сама должна пройти весь путь до самого конца, и только тогда у нее будет шанс. У нее и у меня. Я так надеялся! Почему-то я сразу поверил в нее.

* * *

После того, как мы поели, Таня быстро собрала посуду обратно на подносы, и я передал их за дверь. Когда я вернулся к столу, она умывалась у раковины, и даже прополоскала рот. Мы снова уселись на кушетку, я обнял ее, а она доверчиво и ласково прильнула к моей груди.

- Андрюша, - слегка смущаясь, сказала она. – Ты знаешь, я никогда не видела голых мужчин, только на картинках. Можно мне на тебя посмотреть? До того, как…

Я улыбнулся:

- Конечно, Танечка. Смотри! – и я, встав на ноги, расстегнул и сбросил набедренную повязку.

Вид обнаженной девушки, разумеется, возбуждал меня, я был не в силах сдерживаться дальше, и Таня, сидя на кушетке, смотрела во все глаза.

- И вот это все целиком будет у меня внутри? – прошептала она, глядя на мой орган. – Наверное, он у тебя очень большой?

Я рассмеялся:

- Нет, что ты! Он у меня самый обыкновенный, среднего размера. Ну, может, всего на пару сантиметров больше среднего…

- А можно, я его потрогаю?

- Конечно, Танюша.

Она протянула руку и пальцами коснулась его посередине, погладила, попробовала прижать его сверху, а потом, решившись, обхватила рукой, сначала осторожно, а затем стиснула в кулачке и покачала вверх-вниз и в стороны. Орган напрягся еще сильнее. Таня подняла на меня глаза:

- Говорят, в первый раз это очень больно?

- Нет, не очень. А если девушка хочет, то и вообще…

- Хочу. Очень хочу! Я столько мечтала… Только я ничего не знаю, как надо. Ты меня научишь?

- Обязательно. А ты не передумала?

- Нет, Андрюша! Ведь потом я умру, а если перед смертью стану женщиной… Об этом я могу только мечтать!

Она встала с кушетки, я обнял ее и прижал к себе. Не выпуская мой орган, упирающийся ей в живот, она стала водить его концом по своему лобку и животу, и задрожала от возбуждения.

- Если хочешь, ты можешь сделать это сама…

- Как это?

- А вот так, - я быстро улегся на кушетку и позвал ее:

- А теперь залезай сверху.

Она, с красными горящими щеками, взобралась на кушетку и встала на ноги, касаясь моих бедер пятками. Ее лобок был покрыт рыжим пушком.

- Ну вот, а теперь садись на корточки. Сюда. – Я направил ее