отличался от обычных отдыхающих. Он спросил, можно ли ему снять для себя одного пристройку к дому. Надо сказать, что расположение дома было отличным. Выходы из дома и пристройки были один на улицу, другой на набережную. Агриппина Петровна сказала, что комната будет занята еще 10 дней. Тогда пришелец, представившись, как Семён Иванович, предложил залог и пожелал занять эту комнату спустя 10 дней, сказав, что срок пребывания им точно не определен, где-то около месяца. Агриппина его заверила, что место будет только за ним, но предупредила, что в пристройке удобства во дворе прямо напротив – туалет и в плотную к нему душ, и если он желает, то может посмотреть. Семён Иванович заверил, что в этом нет необходимо. Он сказал это так, как будто всё уже видел. Агриппина Петровна, окинув оценивающим взглядом будущего претендента, едва заметно повела плечами, томно улыбнулась полноватыми губами и приняла аванс. Обычно мужчины сразу как-то реагировали на её невербальные жесты, но Семён Иванович не отреагировал никак. Но это Агриппину Петровну не смутило, а даже наоборот раззадорило. Воображение её заработало, ей необходимо было поделиться новостью и своими соображениями с подругой. Подругу звали Карлина Владимировна. Она жила гораздо дальше от набережной, на одной из улиц в одноэтажном длинном доме. Примечательным был её сад, там были и фруктовые деревья и тенистые беседки, но особенно любимым местом Агриппины Петровны были две лавки, под цветущими кустами, между ними небольшой круглый стол, накрытый скатертью в ромашку, обшитый вязаным белым кружевом, сверху красовался самовар. Всегда стояли чашки и в закрытой сахарнице лежали карамельки. Карлина Владимировна была сухощавой женщиной, выше среднего роста, подвижной, с живыми глубоко посаженными карими глазами, прямым длинным носом, тонкими, но ещё не увядшими губами. Её лицо обрамляла густая шевелюра тёмных волос. Приезжих жильцов у неё не было, зато были многочисленные родственники, которые гостили с весны до осени. Она была замужем, муж был полной её противоположностью. Степенный лысоватый мужчина, работал в одной из фирм и занимался проектированием коммуникаций. У него были и частные заказы, поэтому он кроме выходных был всегда занят а в выходные святая святых – рыбалка.

У Карлины Владимировны все люди делились, на тружеников, лодырей и управленцев. Себя она относила к управленцам. Стоило посмотреть, как она управлялась с оравой внуков и внучек, организуя для них уроки труда-полива, рыхления, подкармливания, мытья посуды и т. д. не оставалось ни каких сомнений в том, что она управленец.

Карлина Владимировна любила слушать Грипу, так она называла Агриппину Петровну, она приносила разные истории своих постояльцев. Иногда Карли, так называла её Гриппа, приходила посмотреть на персонаж из рассказа и высказывала своё мнение, которое отличалось от мнения Гриппы. Когда Гриппа описывала очередного квартиросъемщика, наделяя его романтичностью, тонкостью, говоря о нём, как о мечтательной творческой натуре – Карли выслушав, констатировала – значит лодырь.

Гриппа застала Карли в саду. Карли стояла уперев руки в бока и спокойным металлически – командным голосом внушала своим внукам 7 и 8 лет, что если они не отпустят кошку, которую они стригли под льва, то вишневый пирог они вечером не получат. Мальчики знали, бабушка не врёт. Младший Вовка, представив пирог, выпустил лапы кошки, кошка почуя возможность свободы, вывернулась и прыгнула в кусты. Тут Карли увидела Гриппу по её загадочной физиономии поняла, что есть новости.

Они уселись на лавочке под кустом, Карли принесла печенье и заварила чай.

– Ну-у? – протянула Карли.

– У меня скоро будет роман.

– Что клюнул?

– Нет, он ещё не знает, что будет моим.

Карли бросила оценивающий взгляд на Гриппу.

Ничего особенного, даже она бы сказала, что довольно заурядная внешность.

Но вслух она произнесла:

– Гриппа, ну чем ты их берёшь?

Гриппа встала, стряхнув упавшие крошки печенья с её длинной юбки, собранной на талии в сборку, и прошлась по тропинке от столика плавно покачивая бедрами, а повернувшись озарила Карли мягким влекущим взглядом расширенных глаз.

– Поняла как?

– Дай я теперь.

Карли засеменила по дорожке виляя тощим задом, а повернувшись вытаращила свои глубоко посаженные глаза, отчего её лицо приобрело зверское выражение.

Гриппа зашлась в смехе.

– Ой, Карли, похоже на то, что ты очень хочешь в туалет, а его нет ни там, не здесь.

Карли представила эту картину со стороны и они хохотали уже в месте.

Глава 2

Агриппина Петровна была знакома с колористикой и стилистикой не по книгам, у неё это было от природы, она чувствовала и знала, что и когда надеть. В Агриппине Петровне проснулась охотница, она понимала, что Семёна Ивановича сразу не взять, и придумывала сценарий обольщения и захвата. Вначале в срочном порядке сшила два новых сарафана, новые вещи придавали ей новизну восприятия самой себя. Кроме этого, они должны были подчеркнуть изображаемые ею качества. Один сарафан был небесного цвета, складки ниспадали от горла к ногам, ткань была легкой и сквозь неё лишь слегка угадывались контуры тела, вырез был скромным. Этот сарафан про себя Гриппа назвала – сарафаном непорочной девы Марии. Другой сшила полной противоположностью, который подчеркивал все её прелести, сарафан был ярким, розовый с черным. Агриппина Петровна решила примерить, как она выражалась, и тяжёлую артиллерию, т. е. присмотреться к нему поближе и узнать о нём как можно больше. Её воображение подпитывали множество прочитанных детективов, а особенно она любила Эраста Петровича Фандорина – главного героя романов Акунина. Она представляла себя рядом с ним и Масой, переодетой в мужской костюм, участвующей в разных опасных сценах. Она даже однажды, переодевшись в бомжиху, зашла к соседке, чем перепугала её до икоты.

Гриппа решила поменять плотные шторы в пристройке, на полупрозрачные, через которые она могла бы спокойно наблюдать за ним из беседки, оставаясь не замеченной. И вот настал день заселения Семёна Ивановича, Гриппа шла впереди, неся свой корпус особенным образом, встряхивая периодически волосом, дойдя до двери пристройки, Гриппа повернулась отдать ключи, и оценить произведённый эффект, но Гриппин корпус не произвел впечатления на Семёна Ивановича, глаза его были сосредоточенными, а взгляд отсутствующим.

– Странно, подумала Гриппа, на отдыхающего он не похож.

Вечером Гриппа увидела из окна комнаты своей мансарды, падающий свет на газон из окон пристройки и вышла занять свой наблюдательный пункт в беседке. Каково же было её удивление, когда она увидела, что окна