была сильно повреждённая, со следами взрыва, энергетическая установка, и, рядом, раскуроченный блок автоматики с висящими на кабелях остатками от микросхем.

– Твою мать, чтоб тебя, – схватился за шлем Поляков.

Титов стоял молча, он все понял. Как раз на участке цепи, в которой один раз проморгала неисправность, был виден обгоревший силовой кабель, который при коротком замыкании и мог прожечь обшивку корабля, что привело к перепаду давления, которое вырвало панели обшивки и разрушило блок автоматики, сильно повредив электроустановку.

– Серёга, что делать будем? – в надежде спросил Егор.

– По регламенту мы должны устранять неисправность, – ответил Титов.

– Тут же устранять нечего, блок разлетелся по Луне!

– Поляков, отставить панику – ты советский космонавт!

– Есть оставить панику, – собрался Поляков, что сделать было крайне сложно. Они были одни на огромном расстоянии от Земли, на спутнике, где все враждебно и убивает в доли секунды, с крохами оставшегося воздуха и теперь без корабля. Он всё же нашел силы собраться, слабаков не берут в космонавты, да и подготовка была колоссальная. Титов в это время внимательно осмотрел повреждённое место корабля.

– Зевс, Зевс, ответь Водолею, – вызывал Титов командный модуль с орбиты. Затем, связавшись, описал повреждения, предполагаемые причины и состояния оставшихся блогов на модуле.

– Водолей жди, я свяжусь с центром. На сколько у вас запас кислорода? – с явной болью в голосе спросил Токарев.

– Сорок минут, – ответил Титов, посмотрев на кислородный датчик.

Время, раньше тянущееся, сейчас начинало набирать ход.

– Сергей, центр ответил, регламент «217», мне жаль, – горько сказал Токарев.

– Принял, «217»-й, – отчеканил Титов.

– «217»-й, – повторил Поляков.

– Егор, подгони вездеход, – дал команду Титов, а сам полез в модуль выполнять регламент. Он быстро достал прямоугольное устройство и поместил его в паз на панели обшивки, за которой был топливный бак, установил на него таймер, поставил отсечку срабатывания в десять минут. Когда он вылез из модуля, Егор его ждал в вездеходе у входа.

– Поехали, – скомандовал Титов, едва сев рядом.

– А куда поедем? – уже тронувшись, спросил Поляков.

– На ту возвышенность, самую большую, – указал на высокий холм Титов, осмотревшись по сторонам.

За считанные минуты они оказались наверху. Отсюда открывался отличный вид на поверхность и хорошо был виден корабль.

– Командир, а тут красиво, – с улыбкой сказал Поляков.

– Красиво, Егор, мне тоже нравится, – отозвался Титов.

– Серёга, а вот ты не жалеешь, что стал космонавтом?

– Нет, Егор, не жалею, по-другому все равно жить бы не смог.

– Да, согласен, одна мысль только покоя не дает, сейчас понял, когда помирать время пришло.

– Что за мысль, Егор?

– Больше с женой надо было гулять, просто так, знаешь, за руку держась. В авиаполку всё дежурства, полеты и обучение, дома не бывал, в отряде космонавтов тоже самое. А с Машкой мы познакомились, когда я еще курсантом был, а она в институте училась. Тогда, месяцев пять встречались, как сейчас помню – начало сентября. Я с учебы сбежал, собрал рюкзак и за ней в институт, выкрал её с пар и поехали тогда на речку. Расстелили на берегу скатерть в тенёчке, разложились, перекус какой-то взял, вина, и первый раз так серьёзно-серьёзно разговаривали обо всем, по-взрослому. Рассказал, о том, что путь не из легких будет у жены летчика, обо всем, что сам знал, а пока говорил, кольцо карман жгло. Когда закончил, опомнился, а она смотрит на меня своими большими глазами, а в них вся глубина космоса, в которой утонуть можно, и я утонул, предложение тогда ей сделал. Она даже не думала. Потом вечер наступил, я костер разжег, так сидели у него, любовались и мечтали о будущем. Всё бы сейчас отдал, чтобы пережить этот день, – предельно искренне сказал Егор.

– Эх Егорка, как я тебя понимаю, партия вот учит, что Бога нет, и мы взлетаем, видим, что за небе то тут нет никого, а на деле-то , получается в жизни всё, как будто кто-то нас невидимой рукой подталкивает. Я сам железнодорожником думал быть, машинистом, а когда шел документы подавать, встретил своего друга одноклассника, он в лётное-то вместе с ним и уговорил поступать. Причем сам не поступил, а я вот, как видишь. Там и сдружились мы с Сашкой, братом Гали. Познакомил он нас, а дальше молодость, романтика крыш и ночного города. Мы вместе с ней, рука об руку открывали этот мир. Как дочка родилась, все только лучше стало, как будто последний кирпичик в стену встал. Гармония.

– Серёг, – посмотрел вопросительно на Титова Поляков, – это же не наша вина? Мы выполнили свой долг? Всё сделали правильно?

– Да, Егор, всё сделали правильно. Наш выбор, мы знали цену нашего выбора, выбора быть космонавтом.

Они помолчали, волнения уже не было, на его место пришли осознание и спокойствие.

– Зевс, ты тут? – неожиданно запросил командный модуль Титов.

– Да, тут, – ответил Токарев.

– Гена, как друга и старого товарища, хочу попросить тебя об одном только одолжении, передай нашим женам, что мы их очень любим, и нам очень жаль, что всё так вышло. И тебе удачи, честью для меня было столько лет с тобой быть плечом к плечу, прощай друг. Конец связи, – сказал напоследок Титов.

В месте, где стоял их лунный модуль, на мгновение возникла беззвучная вспышка и исчезла, оставив после себя, разлетающиеся в разные стороны, обломки космического корабля.

Позже было объявлено, что миссия «Луна-69» была автоматической, без присутствия людей на борту и разбилась при посадке на поверхность Луны.

Женам Титова и Полякова было сообщено, что их мужья, Титов Сергей Павлович и Поляков Егор Степанович, погибли на испытаниях, выданы урны с прахом, которые были захоронены у кремлевской стены.

Судьба Токарева Геннадия Александровича не известна.