собрал всю смелость и выговорил:

- Пожалуйста, можно мне…

- Чего? – каркнул резкий черный силуэт, угловатая тень со светящимися глазами на фоне синей темноты.

Паника ожгла все существо Безымянного горячей волной, горло замкнуло, и он не смог бы продолжить, даже если бы захотел. Сжавшись, он накрепко закрыл глаза и нагнул голову, занавешиваясь волосами.

- Что тебе надо? – повторил Тень.

Безымянный молчал. Он молчал, когда щелкнул выключатель, и молчал, слыша едва различимый звук шагов, и молчал, почувствовав близость тьмы, от которой веяло раскаленным простором, дикой свободой и быстрой жестокой смертью. Твердая рука взяла его за волосы, не больно, но крепко, и заставила поднять лицо.

- Смотри на меня, – сказал Тень.

Безымянный разлепил ресницы и утонул в густом мареве темного золота.

- Я задал тебе вопрос.

Безымянный это понимал и понимал, что его, наверное, накажут за упрямое молчание, но не знал, как объяснить, что просто не может говорить, не может даже раскрыть рта, а жалкие остатки его истерзанного самообладания обращаются ледяным пеплом в холодном огне звериных глаз.

- Брок? – раздалось за спиной Тени.

Хватка на волосах ослабла. Огонь, взметнувшись, угас, выпуская измученную жертву, обугленную и обледеневшую одновременно. Тень встал и отодвинулся, и Безымянный, с трудом втягивая воздух, смог перевести взгляд на Солнце. На маленький белый пластиковый стакан в его большой ладони. И вид этого хрупкого стакана загипнотизировал Безымянного почти так же неминуемо, как дикие глаза Тени, полные первобытного пламени.

- Падаль что-то хочет, – сказал Тень с равнодушным презрением. – Но не говорит.

- Не называй его так, – укорил Солнце. – У тебя есть имя?

Безымянный, не способный оторвать взгляд от стакана, не сразу понял, что вопрос обращен к нему. А когда все-таки понял, осторожно покачал головой.

- Досадно, – проговорил Солнце. – Но это ничего. По-моему, ты похож на Джеймса. Как ты считаешь?

- По-моему, он похож на падаль, – вставил Тень, и при всей своей безнадежной любви к Солнцу (и маленькому стакану в его руке) Безымянный сейчас склонен был с ним согласиться.

- Ну, мы ведь это поправим, – легко сказал Солнце и спросил: – Хочешь пить?

Последнее слово не успело еще отразиться от стен фургона, а сердце Безымянного (Джеймса?), никчемное, но продолжающее зачем-то биться сердце, стало принадлежать Солнцу во второй раз.

- Да, – тихо произнес он, ничем не выдавая бушующий внутри ураган. – Пожалуйста.

И Солнце приблизился к нему, сияя вдвое ярче, и поднес к его губам стакан, и глаза у него оказались синие, синие, синие… Зачарованно глядя в эти волшебные, небесные глаза, Безымянный (Джеймс!) сделал два крошечных, полных невыразимого блаженства глотка, влюбился в третий раз и, кажется, все-таки умер.

*

На той стороне оказалось страшно. Там его окружили силуэты, зыбкие фигуры, шелестящие неразборчивыми голосами, и каждая несла на себе печать непринадлежности к человеческому миру, столь жестокому к тем, кто отличается от других. Шесть рук, и горб, и зеленоватая тень, пугающе превосходящая своего обладателя, и слепящее синеватое сияние, и полупрозрачные алые всполохи. За гранью оказалось страшно, и это было до того несправедливо, что на глаза Безымянного (Джеймса…), который надеялся хотя бы тут, вне жизни, отдохнуть от вечного страха, навернулись слезы. Ему хотелось, чтобы Солнце забрал его отсюда, куда угодно, только бы с собой. Ему хотелось, чтобы Солнце был здесь. Чтобы пришел хоть на секунду, короткую секунду, самую последнюю из секунд.

- Джеймс? – знакомый янтарно-медовый голос взрезал, разметал шелестящую стену.

- Он нас боится, – прозвучал второй голос, незнакомый, женский, ближе.

И все снова кануло в темноту.

========== Глава 1 ==========

Глава 1

— Раз уж он с нами, ему понадобится сценический псевдоним, — энергично сказал мужской голос.

Безы… Джеймс приоткрыл один глаз: солнечный свет рассыпался на его ресницах радужной пылью.

— Я вам говорю! Он вылитая Флаттершай. Перекрасим башку и хвост в розовый, шерсть — в желтый. Птичку слегка ощипаем, присобачим крылья. На заднице бабочек нарисуем… Кстати, у него там уже что-то есть. Ну-ка…

Почувствовав прикосновение к бедру, Джеймс машинально дернул задней ногой — звук вышел такой, будто он решил лягнуть автомобиль.

— Эй, — возмутился энергичный голос. — Он брыкается!

— А ты руки меньше распускай, Тони, — посоветовал еще один мужской голос, приятнее и спокойнее. — Целее будешь.

— Я и так целый, — гордо сказал энергичный голос. — Но у него там правда какое-то клеймо.

— Джеймс, ты проснулся? — спросил третий голос, голос Солнца, и глаза Джеймса сами собой распахнулись.

Он по-прежнему лежал на соломе в фургоне, но задняя дверь была открыта, и жемчужный утренний свет свободно лился на пол и стены. Солнце сидел рядом. Он улыбался, и Джеймс, погрузившийся в эту улыбку, как в чистую теплую воду, не сразу заметил присутствие двоих незнакомцев. У одного была очень темная кожа, добрые глаза и серебристо-стальные крылья, сложенные, покачивающиеся за плечами в такт дыханию. У второго на груди горел, приглушенный тонкой белой майкой, синеватый огонек. Прямо под огоньком красовался отпечаток копыта.

— Прости, — прошептал Джеймс, не успев даже подумать.

— Забей, мой маленький пони, — отмахнулся Тони. — Мне еще и не так прилетало.

— Он у нас Железный Человек, — пояснил первый, дружелюбно глядя на Джеймса. — Его можно грузовиком переехать, а ему хоть бы хны. К сожалению. Я Сэм, кстати. Приятно познакомиться.

— Он Сокол, — влез Тони. — И именно его мы собираемся ощипать, чтобы смастерить тебе крылышки. Ты в курсе, что ты копия Флаттершай? Особенно когда вот так шепчешь и прикрываешься волосами. Покажешь нам свою милую метку?

— Можно я взгляну, что у тебя на бедре? — спросил Солнце, о котором Джеймс за новыми знакомствами успел… нет, не забыть, его сияние постоянно оставалось на периферии зрения… От которого Джеймс успел слегка отвлечься.

Но теперь, обратившись к нему, Солнце снова сделался центром Вселенной, светлым гигантом, воплощающим саму суть жизни. Он хотел проверить, что у Джеймса на бедре? Он мог бы