письменами и растительными орнаментами.

— Ну да, мы уже поняли, — проворчал Ричи, — не шуметь.

Толкнув створки, мы попали в достаточно большое помещение, перегороженное изящной японской ширмой Бёбу, расписанной легендарными подвигами Изначального бога. Часть, которая была доступна к обозрению от входа, представляла собой гостиную, выдержанную в минималистическом светлом классическом японском стиле. Слева виднелся на не большом возвышении низкий стол для чайных церемоний. Плотно зашторенные жалюзи давали надежду на присутствии в этом помещении панорамного окна. Круглые пончики в виде травяных циновок служили стульями. Правая сторона представляла собой кабинет, с массивным столом, вычурным креслом и двумя креслами напротив, с более мягкими абрисами. Многосложные японские шторы на стене позади стола дарили ту же надежду, что и жалюзи слева. Центр представлял собой обеденную зону с круглым столом посередине.

Обогнув ширму с правой стороны, мы попали в, собственно, саму спальню, с поистине огромной кроватью посередине. Расположенная на небольшом подиуме, который был еще больше кровати она являла собой колоритную картину. Покрытая алым покрывалом, переливающимся золотой вышивкой, она привлекала взгляд мусорной кучей посередине этого великолепия.

— Какого беса, — взревел Ричи, — Какая сволочь загадила мою опочивальню!

Неожиданно быстро он подскочил к кровати и одним движением стряхнул покрывало, ухватив его за концы. Профессиональное движение официантов, освобождающих стол от крошек, отправило в воздух кучу костей, бумаги, огрызков и еще какого-то мусора. И прямо в воздухе из этой кучи вывалилось какое-то мохнатое существо, которое начало бежать, в момент, когда мусор влип в стену и осыпался на пол. Существо понеслось по стене, перпендикулярно ей, как будто законы физики ему были до одного места. Именно из этого места за ним волочился длиннющий хвост с кисточкой. Существо неслось по кругу и верещало во всю мощь своих легких:

— Конец света, я проспал конец света! Папенька оторвет мои уши! Армазвиздец, что я скажу маменьке! — он выдал непередаваемый звук вместивший в себя плач миллионов младенцев и всхлип умудренных жизнью мужчин, чем свалил на пол две аппетитные попки, осоловело наблюдающие за закручивающим торнадо существом.

Медведь остался на ногах, он шагнул ближе к стене мимо кровати и на следующем круге одним выверенным движением выхватил существо с его траектории за хвост.

— Твою ж мать, — выдало существо, повиснув в лапище медведя вверх тормашками, — и добавило нечто пятиэтажное из разряда народного творчества.

— Уважаю, — сказал Ричи, опуская странного постояльца на пол, — разрешите представиться — Бог! Извиняюсь, но не Изначальный. — запнувшись на секунду, продолжил — для обмена опытом, так сказать.

И потряс смешную лапку существа.

Из-за спины оборотня выглянули девушки. Существо было не большого росточка, огромные желтые глаза осоловело рассматривали стоящего перед ним Ричи, смешной розовый пятачок, шевелился в безуспешной попытке идентифицировать запахи. Длинные уши, торчащие в разные стороны, были точкой, над которой закручивались небольшие рожки. Маленькие ручки перебирали пальчиками, как будто существо отсчитывает невидимые бусины четок. Ярко выраженные грудные мышцы, покрытые мягонькой кудрявой шёрсткой пепельного цвета, вызывали умильное желание почесать пузико этому милахе. Талия была узкой, ноги были покрыты более темной жесткой и длинной шерстью, и заканчивались желтыми копытами, отполированными до зеркального блеска.

— Ой, какая бубусичка, — раздалось синхронно с двух сторон от оборотня.

И не успел он закатить взгляд под потолок, к существу протянулись четыре женских руки, принявшихся почесывать и поглаживать, спускаясь от головы к низу. И если в первые минуты почесываний, малыш закрыл глаза и растянул губы в улыбке, обнажая клыки, то по мере продвижения к пузику, произошла разительная перемена.

Малыш хрюкнул, и из растительности пониже розового животика встал ярко красный выпуклый орган, достающий существу почти до носа.

— Ай, — взвизгнули девушки отскакивая за спину оборотня.

— Хорош пострел, — хохотнул Ричи.

Существо распахнуло глаза лишившись ласки, скосило глаза на свое естество, неожиданно подпрыгнуло и бросилось под кровать.

— Куда это он? — спросила Кицунэ.

— Наверное завершить начатое, — заржал, не сдерживаясь медведь. Вон у него какой длинный, может почмокать его сам.

Девушки со всей силы захлопали того в спину, а из-под кровати выскользнул малыш, держа в руках лиру, и начал играть, скача перед ошарашенной публикой на кровати, демонстрируя вздыбленное оружие.

С каждой строчкой существо успокаивалось, уменьшалось его мельтешение, и красная штучка пряталась в плотной шерсти штанов. Последние строчки он допевал полусонным томным голосом. Зрители были в полном шоке. Девушки наблюдали, приоткрыв рты, не в силах уложить происходящее в систему собственных ценностей. Медведь, даже себе не признавался, что он заядлый меломан, и песня зацепила философским смыслом.

— Н-да, — протянул медведь, когда певец замолк. — И швец, и жнец и на дуде игрец.

— И как, же звать — величать тебя?

— Мынаш, — порозовел малыш.

— Кто? — синхронно переспросили девушки.

— Мынаш, — похлопало существо ресничками. — Я у папы третий сын, — и клыкасто улыбнулось.

— Ну а третий был дурак, — процитировал медведь, почесывая затылок.

Его спину тут же припечатало двумя ладошками, — нет, я так, в рифму, — оправдываясь просипел он.

— И чем же ты, Мынаш, здесь, — обвел Ричи рукой комнату, — занимаешься?

Чертик слез с кровати и вытянулся перед медведем.

— Я, авд-, нет ад-, - лисички подозрительно прищурились на Ада, — да, точно, матушка сказала, что я адъютант Бога.

— Песец, — изрек оборотень.

— Где? — переспросил Мынаш. А