— Она кивнула на соседний дом, почти точь-в-точь как мой, и вручила мне поднос. — Так захотелось зайти познакомиться и пригласить тебя на ужин, ведь переезды так утомляют, уж я-то помню!

— Я Рей, — выдавила я ответ. — Э-э… У меня все в порядке. Спасибо большое за кексы, они такие аппетитные!

Людям — соседям — свойственно ходить друг к другу в гости. Рей не мое настоящее имя, лишь часть прикрытия. С чего бы мне робеть?

Переступив порог, Лея вытянула шею, озираясь по сторонам. Не сказать, что обстановка в моей гостиной отличалась особым вкусом. Декор, понятное дело, выбирала не я, но моя прежняя квартира в Шривпорте тоже не блистала. Беспорядок пожирал мою квартиру по мере того, как я все глубже погружалась в дело Потрошителя. И когда это увидел Хан, мне пришлось взять первый отпуск.

— Где ты работаешь? — осведомилась Лея. — У нас, поблизости?

— Нет, я фрилансер. Пишу под псевдонимом для «Таймс».

— Должно быть, ты хороша в своем деле! Какой у тебя прелестный дом!

Да уж, прелестный до скрежета зубовного.

Я нашла поверхность, куда приткнуть кексы, и подхватила сумочку перед тем, как пойти к Лее. На телефон мне установили специальное приложение, которое должно было предупредить, если откроется дверь или окно, к тому же за домом велось постоянное наблюдение. Эти факты должны были успокаивать, но он умел проскальзывать мимо систем сигнализации и собак. Он был дотошен и очень осторожен, совсем не напоминая срывавшегося с катушек садиста, оставлявшего криминалистам кучи улик.

Почему-то я почти не сомневалась, что он молодой и, вероятно, белый. И сильный. Очень сильный и крупный. Скорее всего, не женат, у него нет детей, а еще он — жестокий психопат, который умеет прекрасно скрывать свои наклонности. Хм, под это описание подходили многие мужчины.

Я кашлянула.

— Спасибо за визит и приглашение. На новом месте всегда немного не по себе.

Лея кивнула по пути к выходу, продолжая разглядывать дом. Не знаю, что ей хотелось отыскать, но в ее интересе не чувствовалось ничего хищного. Да и Хан наверняка знал бы, если бы его бывшая промышляла убийствами женщин.

Возможно.

— Заходи всегда, когда пожелаешь, милая, — заверила Лея. — Днем я работаю, но Бен дома, он уже вернулся из летнего лагеря в Александрии. — Она прижала ладонь к груди и прикрыла глаза. — Боже, как я переживала… Он находился там, когда убили ту последнюю бедняжку.

— Какой ужас! — «ахнула» я.

Лея продолжала выплескивать на меня свои волнения по поводу того, что серийный убийца, специализирующийся строго на женщинах в районе тридцати, мог напасть на ее семнадцатилетнего сына. Я заперла входную дверь — подергала за ручку дважды и направилась вслед за соседкой к дому в пятидесяти футах от моего. Лея была из тех, кому не терпелось обсудить всех и вся, когда случалось нечто из ряда вон выходящее.

Зато у нее была хорошая сплит-система, настоящее спасение во влажном липком июле Луизианы. Мы шли по такому же коридору, как у меня, к такой же кухне (с техникой поновее). Лея заглянула в духовку, проверяя свой кулинарный шедевр, а я уселась за островок, поблагодарив ее, когда она поставила передо мной бокал белого «Зина». Обычно я предпочитала виски, он лучше смотрелся в счете для детектива-одиночки.

Лея покачала головой, убирая бутылку.

— Бен такой самостоятельный, но я опасаюсь, справится ли он со всем. У него столько занятий, волонтерство, работа, помощь младшеклассникам. Кстати, ты уже посещала службу в городе? Весьма приятные люди. Пусть не католики, но придерживаются очень прогрессивных взглядов.

— Религия не по моей части, но спасибо. — Я пригубила вина и вдруг услышала голоса снаружи. Смех. — Сколько Бен пробыл в лагере?

— Около двух недель. Он вожатый, обожает возиться с детьми.

Хм. Я наклонила голову. Подозрения уже шевелились где-то на уровне подсознания. Психопаты всегда прячутся на виду. Они прекрасно адаптируются…

…Господи, куда меня несет, что за бред! Подозревать в убийстве, тем более какого-то подростка — особенно подростка, которого я вообще еще не видела, — это паранойя! Пожалуй, лучше выкинуть ноутбук в окно и…

Стеклянная дверь распахнулась, и в дом с хохотом ввалились двое юношей, с которых лилась вода. Лея тут же зашипела на них, велев им вытираться, и один ретировался, восприняв угрозу всерьез, а второй невозмутимо проигнорировал замечание и с ухмылкой оперся на стойку.

Он был на вид слишком рослый для семнадцатилетнего, до смешного нескладный, и по удивительному сочетанию в лице черт Леи и Хана я сразу поняла: передо мной тот самый Бен. Без футболки, в одних шортах, потому что он тинейджер и только что плавал с приятелем. Черные волосы облепляли его голову, открывая большие оттопыренные уши, и он только рассмеялся, когда Лея шлепнула его лопаткой для готовки. Я устыдилась, что буквально минутой ранее была готова записать этого милого мальчика в хладнокровные убийцы.

Лея ткнула пальцем в сторону выхода:

— Марш отсюда, Бен! У нас гостья, и ей неинтересно смотреть, как ты шляешься тут полуголым!

Бен, похоже, только сейчас заметил мое присутствие. Он глянул на меня, прищурился и начал откровенно пялиться. Во взгляде его темных глаз читалось любопытство, и он облизнул губы.

А потом расправил плечи. Мальчик явно выделывался, и я заставила себя улыбнуться, глотнуть вина и перевести взгляд на окно над раковиной. Я не собиралась уподобляться подростку, еще и сынку моего шефа. Хотя посмотреть было на что, не в моих принципах таращиться на подростков, тем паче в присутствии их матерей. Боже, куда меня несет…

Бен сложил руки на груди.

— Я имею полное право шляться полуголым в собственном доме, мам. Финн, когда хочет жрать, совершенно невыносим, — Бен шагнул к матери, ненароком встав прямо передо мной. Да, у него была широкая спина. Как у полузащитника. — Чем ты собралась накормить нас? И нашу соседку?

— Рей, — уточнила я, и он удивленно глянул на меня, подняв брови, и я вскинула свои в ответ. — Меня зовут Рей.

— Хах. Забавное имя. Ты не похожа на Рей.

Лея снова шлепнула его лопаткой, и Бен со вздохом поплелся во двор вытираться после бассейна. На полу остались мокрые следы, и я вызвалась подтереть их, пока Лея заканчивала с приготовлением ужина.

— Мне так стыдно, —