- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (138) »
Драмы и комедии
ПАРТИЗАНЫ Пьеса в четырех действиях, девяти картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ДАНИЛА ДРЫЛЬ — командир партизанского отряда. МАТЬ ДАНИЛЫ. МАРЫЛЬКА — сестра Данилы, 14 лет. РЫГОР — друг Данилы. ДЕД БАДЫЛЬ. НАСТУЛЯ — его внучка, 20 лет. БАТУРА — поляк, беженец, 40 лет, говорит с акцентом. ТОДОРА КУКСЁНОК. КАСТУСЬ — молодой партизан. ХАЛИМОН } МИХАЛЬ } АНТОН } — партизаны. ЛОМОТЬ — подпольный работник, военком дивизии. НАЧДИВ. ЧАСОВОЙ. КУЛАГИН — командир полка. ПАНИ ЯНДРЫХОВСКАЯ — помещица. ПАН ЯНДРЫХОВСКИЙ — ее сын, уездный начальник. МОРГУН — кулак. КАТЕРИНА — его дочь, возлюбленная Рыгора. ШМИГЕЛЬСКИЙ — шляхтич, жених Катерины. КСЕНДЗ. СЕРЖАНТ. СВЯЗНОЙ. ЖЕНЩИНА С КОТОМКОЙ. ПАРНИ, ДЕВУШКИ, ПАРТИЗАНЫ, СОЛДАТЫ.ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Действие происходит во время белопольской оккупации в Белоруссии. Деревенская улица. На завалинке своей хаты, самой крайней в деревне, сидит Р ы г о р. Рядом стоит Д а н и л а, прикуривает от его папиросы.Д а н и л а (провожает взглядом проходящего по улице Моргуна). Задрал нос и «здравствуйте» не скажет. Р ы г о р. Перемену чует. Д а н и л а. А был ведь мяконький, хоть ты его к ране прикладывай. Р ы г о р. Целую ночь где-то пушки бухали. Я в ночном был; как ляжешь да приложишь ухо к земле, так аж страшно. Д а н и л а. Неужто-таки наши не удержатся? Р ы г о р. Трудно — босым да голодным. Поляков — так тех, говорят, француз кормит и одевает. Д а н и л а. Жаль оставлять мать и Марыльку, а, видно, придется. М о р г у н (вглядывается куда-то вдаль, потом зовет). Катя! (Манит рукой к себе.) Р ы г о р. Тебе-то нельзя оставаться, если что такое. Как узнают, что комитетчиком был… Д а н и л а. А тыне боишься? Р ы г о р. Ко мне не привяжутся, я ни во что особенно не вмешивался. Д а н и л а. Землю панскую нахал? Р ы г о р. Я ж не сам ее брал. Д а н и л а. Ты хочешь сказать, что твоя хата с краю? Р ы г о р. С краю не с краю, а все же мне поспокойнее, чем тебе. Д а н и л а. Думаешь в сторонке отсидеться? Р ы г о р. Говорят, что и поляки землю давать будут. Д а н и л а. Три аршина… Это, должно быть, тесть твой говорил? (Кивает на удаляющегося Моргуна.) Р ы г о р. Какой он мне тесть? Он рад бы меня со свету сжить. Я тебе как лучшему другу, а ты смеешься надо мной. Д а н и л а. А кто тебя знает, ты же с ней крутишь. Р ы г о р. Она все крутит. Сижу вот и поджидаю, хочу поговорить. Пускай бы уж сказала — либо этак, либо так. Д а н и л а. Связался черт знает с кем. Люди свет переворачивают, а ему бабья юбка все заслонила. Р ы г о р. Пожалел бы, так он еще ругается. Д а н и л а. И буду ругаться, потому что зло меня разбирает. Если б я тебя не знал, а то ведь вместе росли. Был хлопец как хлопец, а тут черт его знает что… Р ы г о р. Что ж я дурного делаю? Люблю девушку, хочу на ней жениться, хочу земли кусочек, чтоб было на чем жить с ней спокойно и счастливо. Разве это такой большой грех? Я ж никого обижать не хочу. Д а н и л а. Земли кусочек! Дали ведь тебе землю, только ее защищать надо. Пожить хочешь спокойно и счастливо? Это при панах-то? А в батраки к пану ты не хочешь? А в солдаты — голову сложить за толстопузых — не хочешь? И эта любимая твоя поглядит на тебя, голодранца, да и нос отвернет. Она только играет с тобой, как кошка с жабой: скушать гадко, а кинуть жалко. Р ы г о р. Тише, браток, вон она идет. Д а н и л а (машет рукой). Пропал человек. (Уходит.) Р ы г о р. Может, еще и не пропал, зря ты меня отпеваешь. (Один.) Как кошка с жабой… Выходит, что я — жаба… На до с ной всерьез поговорить. Если я — жаба, так ну ее к черту!
Идет К а т е р и н а. Она хочет пройти мимо, будто не замечая Рыгора.
Добрый день, Катя! И здороваться уже не хочешь? К а т е р и н а. Я задумалась и не вижу. Р ы г о р. О чем же ты задумалась? К а т е р и н а. О гусях думаю. Как бы они в огород не влезли. Р ы г о р. А может, о гусаке каком-нибудь? К а т е р и н а. И о гусаке. Без гусака и гусыня ничего не стоит. Р ы г о р. А ты сядь, посиди немного, поговорим. (Встает, берет ее за руку, усаживает на завалинке.) К а т е р и н а. Отец звал. Р ы г о р. Подождет. К а т е р и н а. Скажут люди — сама к хлопцу пришла. Р ы г о р. Никто и не заметит, с улицы не видать. К а т е р и н а. Так что ты мне скажешь? Р ы г о р (берет ее руку и перебирает пальцы). Люблю я тебя крепко. К а т е р и н а (смеется). Это я уже знаю. Р ы г о р. Жить без тебя не могу. К а т е р и н а. Ты еще зимой это говорил, а все живешь. Р ы г о р. Тебе шуточки, а я, может, и жив бы не был, если б не надеялся. К а т е р и н а. Что же сделать, чтоб ты жил? Р ы г о р. Я уже говорил тебе. К а т е р и н а. Куда же ты меня приведешь? В эту хлевушку? (Показывает на хату.) Р ы г о р. Я же с матерью тут живу! К а т е р и н а. Так ты сроду лучшего не видел. Р ы г о р. Разживемся. Когда-нибудь новую поставим. К а т е р и н а. На чем это ты разживешься? На двух десятинах? Р ы г о р. Если большевики удержатся, так и земля будет. К а т е р и н а. Удержатся… Как же, дожидайся! Р ы г о р. Не век же я голодранцем буду. К а т е р и н а. Кто его знает, что потом будет. А пока — сегодня вон праздник, а ты босой сидишь, обуться не во что. Штаны латаные. Р ы г о р. Для тебя штаны важное человека. К а т е р и н а. Хорошо когда одно к одному. Ты сам посуди: придет престольный праздник, съедется отцова родия к нему в гости — в бричках, на холеных конях, сами разодетые. А ты придешь — вахлак вахлаком. И за стол с тобой стыдно будет сесть. Р ы г о р. Богатого искать будешь? К а т е р и н а. Хочу найти такого, чтоб он мне понравился, вот как ты, например, и чтоб богатый, ну… хоть бы как Шмигельский. Р ы г о р. Я-то еще богатым могу быть, а Шмигельский красивым — шиш с маком. К а т е р и н а. Как же это ты можешь стать? Р ы г о р. Я еще не знаю… Зарезать разве кого… Вернутся паны, зарежу какого-нибудь тысячника… К а т е р и н а. Тогда тебя с могилой повенчают.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (138) »