— Учитель, — неопределенно ответил Леонов.
— Вот здорово! — воскликнул паренек, и глаза его загорелись.
— А где вы тренируете? В «Юности»?
— Бывало и там. — Леонов, наклонившись, стал отряхивать брюки. — А что, ты хочешь учиться?
— Хочу, — сознался парень.
— Тебя как звать?
— Дима.
— А я — Алексей. — Леонов протянул Диме руку.
— А где ты живешь?
Паренек кивнул на барак.
— Ладно, я тебя найду. Мы с тобой займемся.
Паренек просиял.
— А вы к кому сюда приходили? — спросил он, видя, что его новый знакомый снимает с ограды пиджак.
Леонов помялся.
— Мне был нужен Мефистофель. Знаешь такого?
Дима кивнул.
— Должок хотел у него спросить.
— Мефистофеля нету. Увели его. Где Мефистофель, — Дима приблизился к Леонову, — знает только Гусь.
— Гусь?
— Да, так кличут Ваську Гусева. Знаешь его?
Леонов пожал плечами.
— Это такой высокий, черный?
— Да нет. Это вы путаете. То Самоха. Он живет где-то в городе. А Гусь живет вон там, — он показал пальцем, — через два дома отсюда.
Вернувшись к себе, Леонов разыскал тамошнего участкового. Гусев оказался интересной личностью. Не исключалось его участие в наркобизнесе, хотя прямых улик не было. Связь с Мефистофелем он поддерживал давно, — одного поля ягодка. Большего от участкового Леонов добиться не мог. Отпустив его, майор пошел к подполковнику.
XXV
После визита Леонова в доме напротив того, где жил Гусев, поселился какой-то старичок. Он, видимо, где-то подрабатывал, потому что по утрам за ним заезжал крытый уазик и увозил его, а вечером привозили обратно.
На третий день Гусев остановил машину; как обычно привезшую старика.
— Слышь, парень, — сказал он, подойдя к водителю, крепкому, русоволосому, с открытым и честным лицом. Водитель, приоткрыв дверцу, собрался разворачивать машину.
— Чего тебе? — неприветливо сказал он Гусеву.
— Дело есть. Хочешь червонец заработать?
— А два потерять? Грач наколет, два выложу. Не-е.
Он посигналил.
— Подожди. Ложу портрет и штраф — мой.
— Далеко?
— Да нет. В соседний городишко.
— Ничего себе!
— Пузырек в карман?
— Лады. Когда?
— Сейчас.
Шофер посмотрел на щиток.
— Садись. Обратно заправлюсь.
— Подожди, домой только слетаю за одной вещицей.
XXVI
— Мефистофель? — тихо сказал кто-то сзади.
Человек испуганно оглянулся.
— Майор? — удивленно произнес он. Глаза его забегали по сторонам. — Вот так встреча! — радости в голосе не было, хотя взгляд немного успокоился: Мефистофель понял, что майор был один.
— Пройдемся, — предложил Леонов, Мефистофель покорно пошел за ним.
— Чем обязан? — спросил он, когда они прошли несколько метров.
— Соскучился, — сказал Леонов, — да и отблагодарить хочу.
— За что? — Мефистофель остановился.
— Как за что? За помощь.
— Какую? — Мефистофель сделал шаг назад.
— Ты меня тогда правильно навел. Жаль только, — вздохнул майор. — Спартак погиб…
— Погиб? — Мефистофель пронзительно глянул на Леонова.
— Вечная память! — сказал майор.
— Так ты пришел только это мне сказать? — Мефистофель смотрел недоверчиво, напоминая затравленного зверька.
— Не только. Хочу еще тебя уберечь.
— Меня? От кого?
— Сам знаешь. Неужели ты думаешь, наивная душа, что тебя оставят в покое? Прикончат, как последнее быдло. Я должником не хочу быть. Когда-нибудь и ты протянешь мне руку.
— Это ты, майор, брось. Не надо меня на пушку брать. Стреляный.
— Смотри. Только шлет тебе привет этот, как его… Ну, на руке у него баба на сердце…
— Лом что ли?
И вдруг Мефистофель сник.
— Да ладно! — махнул он рукой и пошел назад к дому.
— Берегись, слышишь? — крикнул ему вслед майор.
Ломакиных, Ломовых, Ломоносовых и прочих в городе набралось двести шестьдесят семь человек. Двести тридцать отпали сразу. Потом еще двадцать, двенадцать. Осталось пять.
В этот день майор уехал домой в двадцать минут третьего. Он заснул сразу спокойным сном человека, у которого день не прошел даром и совесть была чиста.
На следующий день, постаравшись закончить дела пораньше, Леонов по пути домой свернул к дому Суховского. Он застал Суховского за работой. Тот, засучив рукава, клеил на кухне обои. Ему помогала дочь, девочка лет двенадцати. Перехватив взгляд Леонова, Суховский немного смутился.
— Да вот… супруга запилила. Дай, думаю… Зоя, принеси стул, — велел он дочери.
— Да я к тебе на минуточку. Николай, ты не помнишь, кто к нам сажал Мефистофеля?
— Мефистофеля? — Суховский снял фартук, вытер о него руки. — Мефистофеля… повторил он задумчиво. — Так-так. По-моему, его настоящая фамилия э-э-э… Ро… Да, Романюк.
— Точно, Романюк, — подтвердил Леонов.
— А посадил его, по-моему, Носов. Точно, Носов.
— Ясно. А отпускал?
— Тоже он. А что? Ты его в чем-нибудь подозреваешь? Вроде, давно работает, ни в чем не замешан. Или… — Суховский посмотрел на майора.
— Да нет, так… — Леонов встал.
— А я, было, подумал…
— Что ж, пойду. Ну, Зоя, до свидания.
— До свидания, — нерешительно произнесла девчушка, вопросительно глядя на отца. Тот сделал неопределенный жест.
— Оставайтесь, — сказала она, — пирожки свежие кушать будем.
— Спасибо, — поблагодарил Леонов и протянул хозяину Руку.
XXVII
На следующий день Леонов пришел на службу раньше обычного. Заперся в своем кабинете и отключил телефон.
«Так, — рассуждал он, шагая из угла в угол. Бригада — раз. Кассирша — два. Слышал — три. Мефистофель — четыре. И пятое — Ломакин, с которым изредка, как сказали, встречался. Неужели? Неужели? Нет! Спас от пули… Друг… Нет».
Он походил еще какое-то время. Потом решительно повернул в замке ключ и громко хлопнул дверью.
Носов что-то писал, когда Леонов вошел к нему. Капитан, как обычно, с радостным выражением лица вскочил из-за стола и, протягивая руку, бросился к Леонову.
Алексей отвел руку и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Ты?!
— Ты это о чем? — глаза Носова забегали. Рука поползла в карман.
— Ты?! — повторил Леонов.
— Носов бросился к двери. Выглянул наружу. Плотно прикрыл ее, резко повернулся к Леонову.
— Тебе чего надо? Ты чего добиваешься? — тихо и зло сказал Носов. Лицо его побелело. Куда только девалось его вечное самодовольство. — Денег надо? Дам. Зависть берет, как живу? Сам соображай. Тебе ли не жить! Я найду людей. Они тебя озолотят. И кого ты жалеешь? Кого? Этих обманщиков? Этих шкуродеров? А как сам живешь? Хуже безработного. Как