изначально. Но как я говорила, Матвея уже поймали месяц назад, Варя сгинула еще раньше, а меня погубила самонадеянность и вера в обожаемый мужчинами образ.

Отчаяние разбивалось на осколки, когда меня скручивали. Прикладом в живот для профилактики, я рвано выдохнула, понимая, что это конец. Боль я переносило вполне спокойно, спасибо многочисленным ножевым и не только ранениям на других спец заданиях. Но как справится с яростью, которая клокочет и желает вырваться наружу? Как спрятать ее за холодным взглядом?

- Ханна Диамант, вы обвиняетесь в государственном шпионаже, (нем.) - почти брезгливо сказал один из них. Цепкий взгляд метнулся к пологам. Капитан.

- Пошел к черту, - на чистом русском ответила я, растягивая губы в кривой усмешке, - Вам проще убить меня сейчас и не тратить время.

Он недоуменно моргнул, кивнул кому-то за моей спиной. Теперь болью взорвалась уже поясница и я бы упала, если не крепкая хватка двух держащих меня немцев. Зашипев, я дернулась, но безрезультатно. 

Они не дождутся от меня и слова на этом поганом языке. Я больше не произнесу ни звука на немецком. Хотят - пусть запрашивают переводчика, да только он будет бесполезен. Все, что он поймет - это ругательства и проклятия, коих будет невероятно много. Я не Ханна Диамант, меня зовут Екатерина Ставыло и хрен что они получат. Только через мой труп.

Прокол ч.3

Я шла гордо, с поднятой головой, не вырываясь и не брыкаясь. От маски, которую я носила последние два года, осталось только та часть, которая ею никогда не была - вечно прямая спина, идеальная осанка и расправленные плечи. От бега волосы растрепались, выбились из аккуратной причёски. Вот в этом вся я - меня тащат силком в пыточную, а я беспокоюсь о внешнем виде. Всегда имела пунктик на это, что невероятно бесило Степана. Пройдет целая вечность, пока я соберусь для простой прогулки, когда мы были в Москве.

Хотя, до пыточной у нас еще далеко. Для начала передо мной открыли двери ауди, даже галантно. Как будто этот же человек не бил меня минутами ранее.

- Признаться, я поражен, - хрипловатый голос вводил в состояние, близкое к ужасу, - Ханна, вы превзошли всех, кого я знаю. Или... как вас зовут на самом деле?

Я молчала. Разглядывала сжатые кулаки в наручниках и едва сдерживалась, чтобы не скрипеть зубами. Август Бронберг, полковник, с которым мне доводилось видеться всего несколько раз. Он был порождением третьего рейха, олицетворением всего националистического бреда. Уже не молодой, настоящий волк и не штабная крыса. Я, наверно, даже уважала его, если бы не символика орла, раскинувшего крылья, на фуражке и плаще. Свинья.

- У меня есть к вам предложение, дорогая, - он повернулся ко мне, сцепив руки на коленях в замок, - Жизнь в обмен на информацию. Спокойная жизнь, я имею в виду. Нам удалось немного узнать о том, кто вы. Вы слишком ценна, чтобы быть убитой. Вы все еще можете служить арийской нации. (нем.)

Я сначала усмехнулась, затем тихо засмеялась, а потом и вовсе расхохоталась в голос. Впервые за долгое время искрение. Он действительно считает, что если я перестреляла всех, кого увидела по пути сюда в форме, то сейчас приму его приглашение в спокойную жизнь фройлян? Мне, может, еще потом за Степку выйти и слушать поздравления, ловить завистливые взгляды, устремлённые на благоверного?  

- Нет, спасибо, - резко замолчав, я взглянула на мужчину. Темно, но отчётливо видно идеально выбритое лицо и прищуренные, серые глаза. Стальные настолько, что делалось не по себе. Даже если существовал мизерный шанс того, что нацист не врет и не пытается заговорить мне зубы, я отказываюсь.

- Это твой выбор, - сухо обронил Август, разочарованно поджал губы, - Стало быть, ты готов к тому, что тебя ждет?

- Несомненно. И «готова».

Знает русский? Не мудрено, многие из высших эшелонов его знали, как и английский. В моем же запасе был еще и французский, еще несколько. Обожаемая Франция и Париж сильно въелась в память и никак не хотела отпускать. Там мне понравилось даже больше, чем в чудесной Англии. Из России могла выделить только Ленинград, даже Москва рядом с ним меркла.

Шанс. Я рванулась на мужчину, метя ударом плеча в скулу и даже попала, слишком неожиданным для него вышел порыв. На заднем сидении машины было тесно что, наверное, его и спасло. Дверь с моей стороны тут же распахнулась и меня за воротник выволокли на улицу под отборный русский мат и шипение.

- Русская шлюха! (нем.)

Потирая челюсть, Бронберг выбрался следом, нависая надо мной. Я хотела вскочить, но слишком крепко получила по грудной клетке чьи-то сапогом. Ловила ртом воздух, в попытках отползти, но деваться было некуда, вокруг кольцо из вооружённых немцев. Убейте меня! Черт возьми, просто пристрелите как собаку, как вы любите это делать!

Но молчание затягивалось. Мужчина тяжело дышал, стараясь унять злость, на которую я так рассчитывала. И надежда таяла по мере того, как его лицо разглаживалось и становилось все спокойнее. В душу постепенно пробирался липкий ужас. Всегда было интересно как выглядят пыточные нацистов, что ж, видимо пришло время узнать.

Перед ними предстала я. В глазах, прежде весёлых и прищуренных поселился холод вместе со сталью и безразличием ко всему. Что угодно, лишь бы не выдать поглощающего страха. Я ухмыльнулась, вздёрнув подбородок и в упор посмотрела на Августа. Ни черта, мы еще с тобой повоюем - Ставыло так просто не сдаются. Мой отец был такой же профессии, кончил точно так же, как и я сейчас и все что я знала о нем, так это то, что он держался достойно. Чем я хуже?

- Можешь катится в пекло, - проговорила, окинув его циничным взглядом, - И будь добр, прихвати с собой Гитлера. Слава Советскому Союзу.

Перед немцами предстала Лиса, хитрая и циничная, во всей своей красе. Образ, которым я всегда была и который не требовал никакого притворства. Мой позывной, созданный еще из прозвища, приклеившегося в университете.

Нас всегда было две. Я и Ханна. Иногда мне казалось, что личность действительно разделилась и мы с ней менялись местами, в зависимости от обстоятельств. Степа всегда удивлялся, как столь теплый взгляд в мгновение меняется на расчётливый.

- В машину ее, - процедил Август, - И везите в пятую.

Северная тюрьма. Серое, мрачное здание без окон на трех первых этажах, уходившее на всего пять в высоту. Непонятно из чего сделанное, то ли из плит, толи из кирпичей. Снаружи оно монолитно серое, а на всех окнах решетки. Видела один раз, когда еще ехала в Берлин. Оно находилось за городом, в пяти километрах от него и даже не пыталось прятаться. Выставлено на показ, ворота находились почти у самой дороги. Тюрьма для политических