Михалыча под пальцем написано.
Оказалось, небольшая поговорка: волос длинный — ум короткий.
— И что? — Вовка недоуменно пожал плечами.
— Как ты не понимаешь? — подпрыгивал на стуле возбужденный Михалыч. — Это мои волосы у моего ума всю силу отнимают.
— Так они же у тебя совсем короткие! — разумно заметил Вовка, уставившись на прическу друга. — Тебя же совсем недавно мама подстригала!
— Значит, мало подстригла! — предположил Михалыч. — Значит, надо еще!
Тут Вовка окончательно озадачился.
— Налысо, что ли?
— Пусть, налысо! — Михалыч решительно разрубил рукой воздух. — Ради «пятерок» я на все согласен!
Вовка представил себе лысого Михалыча и на всякий случай уточнил:
— Уверен?
— Уверен! — еще решительнее заявил приятель и опять ткнул пальцем в учебник. — Это ведь тебе не какая-нибудь ерунда! Народная мудрость!
— Ну-у, не знаю! — с сомнением протянул Вовка. — Вон у Зайкиной косища какая длинная, а сразу видно, что умная! Учится на одни «пятерки».
Михалыч посмотрел на Лиду Зайкину, на ее толстую тугую косу, спускающуюся по спине почти до самой талии, но не смутился, не отступил.
— Да если бы ей косу обрезать, она бы, может, на «шестерки» училась. Или даже — на «десятки».
Сначала Михалыч хотел папу попросить, чтобы тот его подстриг, но потом передумал. Решил для родителей сюрприз сделать. Вот наполучает кучу «пятерок» и сразу все расскажет: про свою находчивость, про народную мудрость и про то, как смог отличником стать. А подстрижется он как-нибудь сам. Тем более у них дома специальная машинка есть. И не вечером, а утром, перед самой школой. Не то волосы за ночь отрастут и опять все дело испортят.
Он и уроки не учил. Зачем ему теперь уроки учить?
Стрижка заняла чуть больше времени, чем Михалыч рассчитывал. Поэтому в школу он немного опоздал. Только Михалыч из-за этого не волновался. Вот сейчас он всех ка-ак своим умом поразит, про опоздание и не вспомнят. Он даже дверь класса открыл с таким видом, будто не самый обыкновенный второклассник, а всемирно известный ученый.
— Здравствуйте!
Светлана Леонидовна поглядела на Михалыча и сразу схватилась за спинку стула.
— Миша! Что с тобой?
— Со мной? Ничего! — невозмутимо произнес Михалыч. — Со мной все хорошо. Можно мне войти?
— Конечно-конечно, — пробормотала Светлана Леонидовна. — Входи, пожалуйста.
«Вот это да! — думал Михалыч, пока шел на свое место. — Всего несколько слов сказал, а уже всех удивил. Ребята на меня во все глаза смотрят. А Светлана Леонидовна даже не спросила, почему я опоздал».
— Видал? — обратился Михалыч к Вовке.
— Ви-ви-дал, — с трудом выдавил приятель, изумленно взирая на Михалычеву голову, спереди и сбоку почти лысую, зато на затылке украшенную рядками и отдельными кустиками неостриженных волос. Но Михалыч странного Вовкиного взгляда не замечал, ждал с нетерпением, когда опрос начнется.
— А теперь повторим то, что мы вчера на уроке проходили, — сказала Светлана Леонидовна. — Есть желающие отвечать?
— Есть! — не удержавшись, крикнул Михалыч и вытянул руку, выше всех.
Учительница посмотрела на него как-то неуверенно, но к доске вызвала.
— Хорошо, Миша! Расскажи нам про глагол.
Про глагол, так про глагол.
Михалыч уставился в дальнюю стенку класса, ожидая, когда ему в голову нужные слова сами начнут приходить, да так и не дождался.
Ох, и хитрая это штука — народная мудрость. На первый взгляд кажется, все просто и понятно, а на самом деле…