отменить, если семья обернется против меня.

– Они не сделают этого. – Деймон уже вел ее по лабиринту коридоров для слуг. – Кстати, кто твой отец?

– Граф Шелдон.

Он остановился, приоткрыв от изумления рот, а затем запрокинул голову и смеялся до тех пор, пока едва смог держаться на ногах.

– Что в этом смешного? – Но его смех оказался таким заразительным, что Софи сама начала хихикать.

– Боже мой, Софи. Я думал, что твоя мать убежала с торговцем или кем-то в этом роде. Не удивительно, что все любят тебя. Ты унаследовала этот талант от своего отца. Я слышал истории об этом человеке. Не было ни единой души в Англии, которая не обожала бы графа – за исключением его злобных братьев. Никто не станет винить тебя за то, как обращались с твоей матерью.

– Я рада узнать, что мои воспоминания не искажены, но едва ли могу назвать это смешным.

– Нет, но тебе придется забыть все эти разговоры о дурном происхождении. Твоя родословная лучше, чем моя. Ты – леди Софи Лэндесс.

Она уставилась на Деймона так, словно у него выросло две головы.

– Я ненавижу этот титул.

– Могу тебя понять, но смысл моих слов заключается в другом. Не только твой отец – граф, но твоя мать – дочь баронета, не важно, признал он ее или нет. А моя мать была танцовщицей в опере.

– Что объясняет, почему семья осудила брак твоего отца.

– Нет! – Он сверкнул глазами. – Единственной – и только одной – причиной, по которой они критиковали его брак – это потому, что он отказался подождать до сочельника. Им было все рано, на ком женится граф, лишь бы помолвка была объявлена должным образом. И ты видела, что матушка – любимица семьи. Никто не винит ее за поступки отца.

Софи вынуждена была согласиться. Возможно, эта затея все-таки сработает.

– Мы сделаем так, что она сработает, любовь моя, – проговорил Деймон, прочитав ее мысли. – А теперь изобрази широкую улыбку и пошли.

Софи провела следующие два часа словно в трансе. Впоследствии только три образа остались в ее памяти: вид четырехсот глаз, расширившихся от изумления, когда они с Деймоном вышли из-за гобелена в парадном зале; две сотни бокалов, поднятых в тосте за мир и процветание, которые теперь ждут Уэстбриджей; одобрительные аплодисменты, раздавшиеся, когда Деймон воспользовался веткой поцелуев, висящей над ним.

Когда они возглавили процессию, направившуюся в церковь аббатства, чтобы отпраздновать самое первое Рождество, слезы выступили на глазах Софи – слезы счастья, благодарности и любви.

– Возрадуйтесь! Я принес вам весть о великой радости, – нараспев произнес викарий, когда последний гость вошел в церковь. – Сегодня вечером мы провозглашаем мир и обещание светлого будущего. Но перед тем, как мы вспомним то первое Рождество, я с великим удовольствием оглашаю имена вступающих в брак…

Софи перестала следить за церемонией, когда Деймон погладил ее по руке. Она не ожидала, что все будет развиваться так быстро, и все же, когда его теплое тело прижималось к ее боку, девушка внезапно поняла, что ждет не дождется, когда этот процесс закончится.

– Да пребудет с нами мир до скончания века, – тихо прошептал Деймон, когда его рука обвилась вокруг ее талии.

– Аминь.