Ева взяла с полки над столом голубовато-розовый конверт и положила его передо мной.
— Это тебе.
— Ну наконец-то, — улыбнулась я, взяв в руки приглашение на свадьбу Генри Фрица и Евы Нельсон. Торжество запланировано через долгие пять месяцев. — Знаю, ты не хотела выходить замуж с животом…
— И впопыхах заниматься организацией тоже не хочу, — Ева поставила передо мной горячий чай. — Да и забот с рождением ребенка добавится.
— Сделай как я.
— Нанять Беки Джонс? Нет уж, я как-нибудь сама.
— Как знаешь.
Ева с миниатюрной кружкой села по другую сторону стола.
— Вы с Майклом еще виделись? — увела выбившуюся прядь светлых волос за ухо.
— После приема в доме Слеперсов, нет, — мотнула я головой. — Он принимает управление компанией на себя. Так что у него итак забот достаточно.
— Джон успокоился по этому поводу?
— Мы все успокоились… — уверенная в своих словах, сказала я. — Последние несколько месяцев были настолько непростыми и нервными, столько всего произошло, что об этом уже давно никто не думает. Во всяком случае, я не думаю точно… Майкл занят принятием «Технологии будущего» под свое управление. «Лоуренс нефть» вошла в состав корпорации «Хэнтон». Мы с Хэнтоном пережили большую войну… — Облокотилась о спинку неудобного стула. — Слишком много всего случилось.
За все время у нас с Майклом состоялся только один телефонный звонок. Говорили мы исключительно по делу, но даже тогда между нами чувствовалось напряжение. Голос Майкла не был привычно веселым. Я тщательно подбирала слова… Между нами будто выросла пропасть, и по обе ее стороны стояли те мы, что были когда-то друзьями.
Потребуется время, чтобы все вернулось к тому, как было. Возможно даже очень много времени…
— Я рада, что живу не твоей жизнью, — чуточку посочувствовав мне, улыбнулась Ева, нарушив возникшую тишину. — Мне больше по душе спокойная жизнь, дом и муж, который вовремя возвращается с работы.
— Дети, — улыбнулась я. — Спокойная жизнь тебе будет только сниться.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Да, понимаю, — попросила: — Покажешь еще разок детскую?
— Конечно.
Мы поднялись наверх. Ева приоткрыла дверь в спальню. Эта комната нисколько не изменилась, все те же небесно-голубые стены и светлая мебель. А вот вторая комната в спальне — детская комната, пополнилась новыми игрушками.
Я подошла к полкам с игрушками, взяла в руки плюшевого медведя; повертела его в руках и положила на место. Взгляд скользнул на сидящую рядом фарфоровую куклу в красном шелковом платьице и остановился на крошечной красной машине, за рулем которой сидел плюшевый заяц.
— Я не знаю, кто будет, мальчик или девочка, — Ева поправила игрушки в углу комнаты. — Вот и покупаю все подряд.
В ответ я только коротко улыбнулась, глядя в окно. Затем подошла к детской кроватке. Над кроваткой свисали подвесные погремушки и задумчиво, я пальцем толкнула одну из игрушек в виде зверька. Зайца, кажется…
— Какой у тебя срок? — с улыбкой спросила Ева, подступив ко мне.
А я, продолжая смотреть на подвесные погремушки, спокойно ответила:
— Третий месяц.
— Ты сказала Джону?
— Еще нет, — посмотрела на Еву. — Скажу, когда он вернется с Юдеско.
Джон задержался в Юдеско еще на три дня и вернулся только к концу недели. Я была дома, когда во дворе затих мощный «Прайд» и в холл шагнул высокий широкоплечий мужчина.
— Здравствуй, Джон.
— Анна, — взгляд серых глаз потеплел. Хэнтон приблизился ко мне, губами ненавязчиво коснувшись моих губ. — Я скучал по тебе.
— И я по тебе, — задумалась и тут же таинственно проговорила: — Выпьем чаю в гостиной?
Мужчина стал по-деловому серьезным:
— Дела?
— Просто поговорим, — мотнув головой, заверила я. — Ни «Хэнтон», ни «Лоуренс нефть». Просто… мы и все.
— Ладно, — мужчина выглядел растерянным, но только слегка. — Приму душ и спущусь к тебе.
Кивнула.
Джон поднялся наверх, а я вернулась в гостиную. Села в тоже кресло, в котором была, и, взяв со столика кружку с теплым чаем, опять посмотрела на светлую колыбель. На фоне приглушенного света и жаркого камина, колыбель казалась светло-желтой. Ее доставили еще на прошлой неделе, и уже восьмой вечер я провожу вот так. За чашкой чая смотрю на свое будущее. Пытаюсь представить, каким оно будет у меня.
Ни кресла-качалки, как на витрине магазина, ни пледа, ни кружки. Просто колыбель с подвесными игрушками в виде луны и звезд.
Я не светилась от счастья. Мне не было грустно и не было страшно. Задавалась вопросами, но с решительной честностью смогла ответить только на один: я хотела этих перемен?
Да, хотела!
Поднесла кружку к губам, не отрывая взгляд от детской кроватки на фоне камина…
Вскоре послышались тяжелые размеренные шаги Джона в холле. А когда мужчина вошел в гостиную, то на пороге заметно сбавил шаг. Светлая рубашка и темные брюки… Влажные после душа волосы… Его пристальный взгляд был устремлен на детскую колыбель, а когда этот взгляд метнулся ко мне, сказала:
— Ребенок родится в конце сентября. Так сказал врач.
С дерзко приподнятым уголком губ Хэнтон медленно-медленно обошел колыбель и приблизился ко мне. Встал за спинкой моего кресла. Склонился ко мне, поцеловав в висок, и прошептал у самого уха:
— Спасибо, дорогая.
На следующий день курьер доставил мне подарок от Джона: комплект бессовестно дорогих драгоценностей от известного бренда и цветы. А еще через четыре месяца у меня появился свой собственный самолет… Борт «Анна Хэнтон». «Хэнтон» при этом было оформлено в виде моей подписи, в точности, как подпись Джона сияла на борту его собственного самолета. Пока что никем неповторимый исключительный стиль Хэнтонов.
Эпилог
В сентябре тысяча девятьсот шестьдесят второго года я родила сына, Теодора Хэнтона, названного так в честь своего дедушки. Розовощекий и очень требовательный карапуз на долгие месяцы заполнил собой все мое время. Утро. День. Ночь. Абсолютно все мое время… Так что забота о «Лоуренс нефть» всецело досталась Джону.
Но ведь это на