Феди, а потом все с начала.

Бабушка уговаривала Данилку, чтобы он снял заклятье. Данилка отказался наотрез. Он сказал, что два дня "веселья" пойдут "Марьпалне" на пользу. А "Марьпална" выплясывала по всему двору и пела.

Из дома стали выходить жильцы, причем не только из нашего дома, но из соседнего. Отнеслись к этому по-разному: кто-то смеялся, кто-то сочувствовал. Тех, кто смеялся, было больше. Эту вздорную пакостницу не любили многие.

Потом приехала скорая помощь: сначала приехала обычная скорая, а потом скорая из психбольницы. Марью Павловну "упаковали" в машину и повезли в "психушку". Из машины продолжали доноситься "задорные куплеты":

Дядя Федя съел медведя,

Горькой водочкой запил,

А потом пошел к соседям

И бутылкой всех убил…

…Рассказывают, что когда Света Гусева сняла Данилкино заклятье, Марья Павловна рухнула на пол без сил. Марью Павловну на следующий день выписали из больницы с диагнозом "психическое расстройство прошло, но остался синдром врожденной злобности".

А вот с докторами дело обстояло хуже. Доктора видели, как из ниоткуда появилась какая-то девчонка. Она произнесла что-то непонятное, и у Марьи Павловны прекратился приступ. После этого девчонка снова исчезла. Доктора, посовещавшись между собой, поставили друг другу диагноз "шизофрения" и добровольно поместили себя в палату номер шесть в качестве пациентов.

Когда Данилка узнал, что Света сняла заклятье с "Марьпалны", он очень на нее обиделся. Обиду он держал недолго, потому что был очень добрым. Свету он простил сразу же, как только на нее обиделся.

Света тоже была очень доброй, может быть даже добрее Данилки. А еще она была веселой. У нее всегда было веселое настроение и такая же, как у Данилки, улыбчатость. Только в ее улыбке была, порой, заметна немалая доля ехидства, как и вообще в характере.

А наследующий день к нам нагрянула комиссия из отдела опеки и попечительства. Комиссия состояла из "крупнокалиберной" тетеньки породы "Фрекен Бок" и двух "тетенек" помельче. Те, что помельче, были в старинных тяжелых очках и напоминали наставниц церковных приютов царских времен.

К счастью, когда явилась эта "высокая", точнее "тяжеловесная", комиссия, Данилка был у нас, поэтому той комиссии и не удалось никому испортить жизнь. Хотя, им это по любому не удалось бы. Данилка ведь смог бы и потом все и всех поставить на место.

Безо всяких вступлений "мадам Фрекен Бок" сурово спросила у моей мамы:

- На каком основании, в квартире вашего подопечного, проживают посторонние?!

- Это не посторонние, - пыталась объяснить мама, - это семья Данила. Понимаете, они оказались живы и недавно вернулись. Никакой опеки теперь и не требуется.

- Ничего не знаю! По документам они погибли в автомобильной аварии! Значит, они не имели права возвращаться и проживать в своей квартире!

- Имели право, - сказал Данилка.

- А тебя, мальчик, не спрашивают, мал еще рассуждать, имели или не имели.

- Ну как же вам доказать? - взмолилась мама. - Ведь вы же сами понимаете, что это они.

- Мне ничего доказывать не надо! Я не дура! Я и без вас знаю, что это они! Но я лицо официальное! И для меня является фактом только то! Что, подтверждается! документами! с подписями! и печатями! Вы, должны, немедленно! выселить! посторонних! Иначе мы прибегнем к помощи милиции!

- Вчера уже прибегли, - сказал Данилка с усмешкой. - И что из этого вышло? Где здание тюрьмы? Учтите, это моя работа.

- Тебя не спрашивают! Мал еще рассуж…

- Знаете что мадам Фрекен Бок, уходите-ка отсюда по-хорошему! - Сказал ей Данилка. - Дома у себя будете командовать, кому что положено, а кому не положено! А я буду рассуждать, хотите вы того, или нет! Для того мне и голова дана, чтобы рассуждать! А с вашей породой я умею управляться! Лучше уж поверьте на словах. Смотрите, если не уберете отсюда свою свинячью тушу, вам станет очень плохо!

- Что-о-о?! Так вот какое воспитание вы даете подопечному! Завтра же, будет, решаться вопрос, об отмене опеки! - заорала "мадам Фрекен Бок".

- Это вряд ли, - "разочаровал" ее Данилка. - Во-первых, никакого вопроса нет, а во-вторых, уже сегодня, вам придется решать другие вопросы - личные. Надоест бомжевать, приходите ко мне. Если настроение у меня будет хорошее, верну все, как было, а если нет - то уж не обессудьте. Вам останется только одно: доживать свой век на улице.

"Мадам Фрекен Бок ", фыркнув, направилась к выходу, за ней последовали и "наставницы". У порога "мадам" остановилась и сказала Данилке:

- Мальчик! никуда! не смей! уходить! Сейчас я вернусь! с приставами! и тебя отведут в детский дом!

- Ты, сначала, сама в свой дом попади, гадючка, - ответил Данилка. Он не стеснялся в выражениях при разговоре с плохими людьми.

"Мадам Фрекен Бок" вся побагровела. Казалось, она сейчас лопнет от злости.

- Ну, погоди! Не детский дом тебе светит! а колония для малолетних преступников! Я скоро! - со злостью сказала она, и хлопнула дверью.

- Что же теперь делать? - запричитала мама. - Ведь точно, выселят твоих из квартиры, а тебя в детдом сдадут.

Данилка засмеялся:

- Сдадут? Меня? Великого Мага? А может еще и в колонию? Что вы такое говорите, тетя Клава? Вы думаете, что я их укротить не смогу? Смогу, не сомневайтесь. Одну я уже обезвредил. Эту толстую, которая только что убежала. Так что не думайте об этом.

- Ну, как же? Ведь на их стороне закон.

- Это их, волчий, закон, а не наш. А на нашей стороне правда и справедливость. Мы должны жить по человеческим законам.

- Ну как же можно, вот так, по-плохому то? Неужто добром нельзя все уладить? - Теть Клава, добро должно быть с кулаками, иначе победит зло…

…В тот день никаких приставов мы не видели, как и в последующие дни. Пришла потом только "мадам Фрекен Бок", но об этом чуть позже. Данилка был занят строительством портала, который возводился недалеко от железнодорожного вокзала. Место для портального вокзала выделила городская мэрия. Это после Бориного доклада в Академии Наук, и постановления президента. Маги, на всякий случай, защитили это место от проникновения посторонних. А то мало ли что могло произойти.

На следующий день за Овсянниковыми снова пришли из милиции. А что, трудно, что ли? Милиция вот она, рядом. Пришли впятером. Ясно, что делали они это с "величайшего благословления" начальника отделения Курдюмова. Я как раз был у Данилки дома. Я видел все. Это было еще то кино.

- Так! - сказал главный из "оборотней". - Господа Овсянниковы! Так как вы официально считаетесь погибшими, извольте покинуть