которых это не так уж и важно, и прекрасно существуют такие браки, но вот он был просто немного другим, и ничего тут не сделаешь. Он даже на каком-то этапе признался себе, что испытывает определенное облегчение от того, что вся эта история завершилась именно таким образом. И что уж совсем удивительно, по прошествии некоторого времени понял, что никакой обиды к Регине не испытывает. Если что и осталось, то скорее искренняя благодарность за то хорошее, что было в их отношениях. Еще одна перевернутая страница в этой жизни, и не самая плохая к тому же.

   Так что сейчас мысли крутились, в основном, вокруг происходящего в государстве. Как оно там дальше будет, Ильин не знал, но для себя решил, что слово "преемственность" он вычеркнет из своего вокабуляра и больше не произнесет ни разу в жизни.

   Этой самой "преемственностью" его, как и других граждан страны, кормили ежечасно и ежеминутно со всех экранов. Оно звучало во всех выступлениях официальных лиц вне зависимости от темы, места и аудитории. Иногда возникало ощущение, что идет соревнование, кто сумеет вставить его в свою речь, комментарий или просто реплику раньше: если не в первой фразе, то в первом абзаце, а если не в первом абзаце, то на первой странице. Этакая массовая клятва верности. Вспоминался бессмертный Войнович и его редактор, который установил для себя норму "сталиных" на газетную полосу.

   Было смешно и грустно. Смешно - потому, что в большинстве случаев эта самая "преемственность" оказывалась притянута за уши, да и вообще веры ораторам не было никакой. Грустно - поскольку Ильин отдавал себе отчет в том, что очень скоро маятник качнется в другую сторону, и те, кто сегодня кричат о "преемственности", будут громче всех обличать, вскрывать и вещать о своей борьбе с прежним режимом. И все опять пойдет вразнос. Невольно вспомнилось что-то из самого детства, когда сразу после смещения Хрущева так же кричали о "коллективном руководстве" и показывали по телевизору бодрую тройку Брежнев-Подгорный-Косыгин, правда, очень недолго, и к началу 70-х от этого руководства мало что осталось.

   Ильину было даже не интересно взвешивать шансы тех трех "крупных политических деятелей", которые были, как бы, предложены стране кандидатами на роль преемника, - все они казались очень временными фигурами. Его вдруг посетила странная мысль.

   Не так важно, что тот или иной лидер сумел сделать на посту главы государства. В конце концов, когда-то великие свершения нужны и возможны, а когда-то можно ограничиться просто неторопливым поступательным развитием. Гораздо важнее, как он передаст власть преемнику: спокойно и естественно, при общем понимании, что полезное никто ломать не будет, а последует дальнейшее развитие в соответствии с намеченными планами и нуждами времени, или же под влиянием обстоятельств, срочно, когда все от него уже устали, навязывая всем эту самую "преемственность", от которой очень скоро не останется и камня на камне. И тогда весьма велик шанс того, что позднее вместе с водой выплеснут и ребенка, и будут опять ломать устои и институты, которые дались обществу дорогой ценой и немалыми усилиями. И дело даже не в том, подготовил уходящий лидер или нет себе достойную замену. Вполне возможно, что его представления о будущем курсе ошибочны, и время выдвинет на самую вершину властной пирамиды совсем других, не входящих в нынешнее "политбюро" людей. Главное другое - эта замена должна проходить так же естественно и легко, как меняются времена года, время суток, поколения людей и вообще все на земле.

   "- Опять наши доигрались, - с горечью подумал он, и ему вдруг безумно захотелось салатов, которые Валерия с дочерью явно уже закончили резать у себя на кухне. - Ну их всех на фиг. Пора Новый год праздновать. А потом разберемся".

   Х

   Новый год отпраздновали душевно. И посидели хорошо, и погуляли уже после трех по центру города: смотрели салюты, поздравляли всех подряд встретившихся - особенность провинциального города, где почти все друг друга знали, в меру замерзли, так что, вернувшись, с удовольствием попили чаю со всякими вкусностями. Утро по традиции началось с ковыряния в оставшемся от праздника. Ильин не мог этого объяснить, но не было для него большего удовольствия утром 1 января, чем позавтракать вчерашним салатом оливье, недоеденной, слегка подсохшей шпротиной, ну и еще там буженинкой какой-нибудь. А если к этому в какой-то бутылке еще оставался бокал-другой выдохнувшегося шампанского... Причем именно выдохнувшегося, уже без всяких пузырьков, непочатая бутылка тут категорически не годилась.

   Валерия, глядя на все это, только хмыкнула.

   - Сегодня днем наверняка будут "Бриллиантовую руку" крутить. Обязательно посмотрю. Кто там по Гайдаю шампанское с утра употребляет, не помнишь?

   - Эх, женщина, ничего-то ты не понимаешь. Это же не для опохмела, а ради сохранения традиции. Должен же первый день нового года быть в чем-то совершенно особенным.

   Гулять, впрочем, долго не пришлось. Чертов коронавирус никуда не делся, и на Ильина свалилась очередная напасть - в промежутке между Новым годом и Рождеством ему надо было обеспечить вакцинацию всех сотрудников Генконсульства. Причем не у себя дома в Бресте, а с выездом в Минск.

   Тут была своя история. Надо сказать, что МИД традиционно "тянулся" за силовыми ведомствами. Отчасти здесь присутствовал эмоциональный момент, но преобладали, все же, практические соображения. И в советские, и в постсоветские годы силовикам перепадал более жирный кусок пирога. Люди малосведующие, особенно в советские годы, обычно кричали: "Но ваши дипломаты ездят за границу!", не очень понимая, что ездили далеко не все, да и заграницы бывают разные (первые детские воспоминания у автора этих строк из славного города Пхеньяна, который и городом-то тогда назвать было сложно), а главное - жили-то все сотрудники МИДа со своими семьями на родине точно так же, как и все остальные граждане. Так что Управление делами МИДа, наравне с коллегами из других министерств, билось за квартиры, путевки, снабжение и прочее, прочее, прочее - дефицитов в стране всегда хватало.

   К концу года во весь рост встал вопрос о вакцинах. На общем фоне истерики, вызванной пандемией, как-то редко затрагивается тема стоимости лечения. Фактически она возникала только