Рене Маори Поющий лук

В гнездах певчих птиц, по рощам,

На прудах, в норах бобровых,

На лугах, в следах бизонов,

На скалах, в орлиных гнездах.

Эти песни раздавались

На болотах и на топях,

В тундрах севера печальных:

Читовэйк, зуек, там пел их,

Манг, нырок, гусь дикий, Вава,

Цапля сизая, Шух-шух-га,

И глухарка, Мушкодаза.

Лонгфелло

В далекой стране озер и водопадов, в той стране, где красота рассветов соперничает с печалью закатов, разворачивая пунцовый полог над громадами древних красных камней, жило небольшое племя из оджибуэев. Мужчины этого племени промышляли охотой и рыболовством, а женщины — всем остальным. И детей воспитывали, и одежду шили, и готовили, и даже вигвамы свежими шкурами перестилали. Дети же забот не знали. Бегали, купались под водопадами, дрались. И только один из них никогда не принимал участия в играх. Бывало сядет на камень где-нибудь в отдалении и все слушает что-то. Так его и прозвали — Габэдаб, что означает «вечно сидящий».

Его и не трогали. Мал еще. Придет время — возьмет он в руки лук и станет настоящим охотником. А то, что прислушивается — хорошо. Охотник должен иметь острый слух и понимать природу.

Все слышал Габэдаб — и как муравей травинку тащит, и как звенят крылья бабочки… И складывались эти звуки в мелодию, такую прекрасную, словно весенний дождь над рекой. Он даже пробовал напеть ее, но ничего не получалось. Все не хватало какого-то смысла. У природы смысл был, а вот у Габэдаба исчезал куда-то. Так он и просидел все детство, грезя о чем-то. А потом наступил тот возраст, когда каждый мальчик племени должен пройти суровое испытание, чтобы заслужить право называться мужчиной.

В то утро вождь дал Габэдабу лук со стрелами, ему и еще двум мальчикам. На другой день, каждый из них должен был взять запас еды на два дня и уйти в лес на целую луну. Сумеет выжить — значит прошел испытание.

Габэдаб с поклоном принял новый лук, украшенный священным вампумом, вскинул, словно примеряя к себе, но тут же опустил. Задумался. Тронул тетиву — зазвенела. Еще один новый звук к сердцу принял.

До рассвета, в полной темноте вышел Габэдаб из вигвама. Только Ваабан-Ананг — Утренняя Звезда освещала его путь. Да и та скрылась за деревьями, как только он вошел в лес. И когда пришло утро, а в лесу оно наступает позже и лишь слегка рассеивает сумрак делая его изумрудно-зеленым, Габэдаб принялся за дело. Он взял еще четыре жилы и натянул их на лук, соорудив что-то наподобие арфы. Каждая струна гудела по-своему — от густого звука ко все более высокому. Но никак не складывалась песня, каждый звук казался отдельным от всех остальных. Не было единства, не было той певучести, которую так жаждало его сердце. И тогда он решился нарушить табу, легко поднялся и отправился из лесу в направлении Красных камней. Два дня шел, и когда добрался, увидел, что теперь предстоит еще более дальний путь — вверх. Карабкаться по отвесной скале трудно, не за что уцепиться, некуда ногу поставить, а острые камни так и норовят поранить человека. Всеми силами природа доказывает, что она сильнее, но не на то ли дан человеку разум, чтобы упорствовать и побеждать? Пусть не силой, но хитростью и находчивостью. Текли часы, солнце уже приготовилось закатиться за горизонт, когда, наконец, в последний раз подтянувшись, Габэдаб увидел ровное плато, напоминающее гладь неведомого красного озера.

Прямо над плато, утопая в облаках, висел в воздухе огромный Небесный вигвам. В нем и жил владыка жизни — Гитчи Манито. Именно он управляет жизнью любого живого существа. Да что там говорить, он же сам все это и создал.

Вышел Владыка Жизни из вигвама и опустился на скалу прямо перед Габэдабом. Вздрогнула земля под невыносимой тяжестью, поползли трещины, взметнулись и закричали птицы. В наступающей ночи глянул лик, раскрашенный белыми и красными полосами, затрепетал убор из перьев, зазвенел вампум, и громовой голос произнес:

— Что делает человек у моего дома?

— Пришел для того, чтобы спросить, — крикнул Габэдаб. — Только спросить…

— Спрашивай. Отвечу.

Долго рассказывал Габэдаб, о звуках леса рассказывал, о журчании ручьев, и о том, что сам хотел бы вторить им, но не умеет. А сам все вглядывался в неподвижное лицо Владыки Жизни, искал ответа в суровых чертах, словно высеченных из того же красного камня. Вдруг ожили глаза и шевельнулись губы. Подобие улыбки мелькнуло и тут же угасло.

— Слушай меня, человек. Я дам тебе умение, дам и свыше того. Но только не смогу дать тебе радости и счастья — это ты должен сам для себя найти. Много горя принесет тебе мой дар, но утешения не жди от меня. Ты сам выбрал, сам захотел.

Гитчи Манито наклонился и коснулся пальцем лука, который Габэдаб сжимал в руках. И лук вдруг засветился, заиграл всеми красками, как раковина моллюска, и зазвенел.

Легким был путь обратно. Лук пел о том, как чудесно шагать по земле и как коротка дорога для того, кто возвращается домой.

Когда он вошел в деревню, все племя высыпало встречать его. Не одну луну пропадал Габэдаб, а три года. Его уже и оплакать успели, и подзабыть.

С тех пор племя избавилось от забот. Стоило только тронуть тетиву Поющего лука, как выходили звери из лесу, олени приходили, лоси. Однажды вышел из лесу сам Мише-моква и присел в задумчивости на задние лапы. Немало погубил он охотников, немало грабил и деревню, а однажды ночью — вигвам придавил всей своей тяжестью. И вот — сам пришел.

Из когтей медведя сплели женщины племени вампум и подарили его в знак уважения Габэдабу.

Рыбы приплывали. Так кишели в реке у самого берега, что мужчины побросали свои остроги и ловили теперь рыбу голыми руками.

Прилетали и птицы. А на опушке зеленело целое маисовое поле. Словом — отступил голод.

Вечерами все рассаживались у костра и слушали песни Поющего лука. Он рассказывал о полной луне, о том, как счастлив человек на своей земле и еще про то, как красива Гайашконс. И неприметная девушка, Маленькая Чайка, на глазах у всех расцветала, начинала светиться счастьем потому, что стала избранницей того, кто создает музыку.

Посмеивался про себя Габэдаб, вспоминая слова Владыки Жизни, купаясь в безграничном счастье. Где испытания? Где горе?

А только подумай про неприятности, тут они и приходят. Был в племени один человек по имени Гагаавендан. Имена ведь просто так не даются. Лучший охотник — завистлив он был и жаден. Его не любили, но уважали до тех пор, пока приходилось охотиться или воевать. Но теперь все изменилось. Еда